Бульвар - [3]

— Ограбление произошло между восьмью часами вечера и полуночью. Дядюшка Филипп вчера отправился в театр, вышел из дому без четверти восемь, вернулся практически в полночь, заглянул в сейф — и…

— Неужели квартира такого известного и авторитетного человека не охранялась? — равнодушно удивился молодой человек.

— Охранник в подземном гараже, консьерж при входе в подъезд, видеокамеры, — неохотно сказал комиссар, — ничего особенного, но ведь уже лет пятнадцать, как никому в голову не могло такое придти…

— И никто, ничего не видел и не слышал?

— Месье Арнич, — не обратив внимания на последний вопрос молодого человека, вернул разговор в нужное ему русло комиссар, — все-таки попробуйте вспомнить, чем вы занимались вчера в это время?

— Нет ничего проще, комиссар, — улыбнулся Арнич, с облегчением откидываясь на спинку скамьи. — Примерно в семь мы с компаньоном закончили дела в конторе, время можно уточнить у нашей секретарши…

— Она же — приходящий бухгалтер?

— Абсолютно точно, месье комиссар, девушка не заинтересованное лицо, нанята через агентство, ах, да, кроме того, мой компаньон сдавал ключи и от комнаты конторы под охрану, как всегда это делается по вечерам, думаю, свидетельство охранника будет достаточным, в нашем здании, кстати дежурят полицейские по договору с владельцем…

— Ваш компаньон — это Алекс Сеевич? новым, надеюсь, не обзавелись? — зачем-то спросил комиссар.

— Старый друг лучше новых двух, — не придумав ничего лучше, выдал банальную сентенцию Арнич. — С Лексой мы вместе ведем дела уже не первый год…

— Точнее будет, скоро пойдет восьмой, — пробурчал сквозь зубы комиссар, — итак, после ухода из конторы вы направились?..

— Комиссар, вы будете смеяться, но я направился на Центральный телеграф, у нас там абонентский ящик, у фирмы, а не личный, я проверил пришедшую почту, забрал ее с собой. Кстати, сейчас эти бумаги у меня дома. Если мне не изменяет память, на телеграфе отмечают, в какое время клиенты берут ключи от абонентских ящиков… Со мной общалась немолодая уже дама с очаровательными голубыми глазами, вот имя ее я, к сожалению, не знаю, да и она вряд ли помнит всех, кто обращался к ней в течение рабочего дня…

— Вы до Центрального телеграфа шли пешком или взяли такси? — уточнил деловито комиссар, и Арничу почудилось, что он вытаскивает из кармана пальто свой знаменитый на весь Город блокнот.

— Пешком, месье, пешком… вчера, как и сегодня, погода была прекрасная, вот и решил немного освежиться и подышать парами бензина после кондиционированного воздуха конторы, — засмеялся Арнич, а комиссар понимающе кивнул: автомобильное движение в городе давно уже превратило свежий воздух в бензиновый перегар, особенно в районе центральных улиц и площадей. — После телеграфа я выпил кофе в небольшой кофейне напротив, — продолжил молодой человек, — пожалуй, там я потратил минут тридцать, и свидетелей моего присутствия не было. Не думаю, что бармен в кофейне или официантка запомнили одного из тысяч посетителей, а потом я, также пешком, отправился в сауну. Ваш дядюшка Филипп любит театр, а мы с компаньоном предпочитаем перед выходным днем расслабиться в сауне, так что наш заказ начинался в восемь часов, впрочем, как и спектакль в том театре, который посетил дядюшка Филипп.

— И вы были в сауне ровно в восемь, месье Арнич? — уточнил комиссар и по его внешнему виду даже матерый психолог не смог бы понять — удовлетворен или разочарован сыскарь результатом опроса. — И долго вы там расслаблялись? вдвоем с компаньоном?

— Мы же приличные люди, месье комиссар, и я, и мой компаньон, — улыбнулся Арнич, — а приличные люди просто обязаны опаздывать… Лекса пришел в сауну первым, видимо, сразу после восьми часов, я не уточнял у него специально, но вы можете это сделать сами. А я задержался, пока шел от Центрального телеграфа, и подошел примерно в половине девятого.

— И в какой вы были сауне? — кажется, больше для проформы, чем по делу, уточнил комиссар.

— «Золотой ключик», месье комиссар, вы ее знаете? отдельное здание, маленькое помещение в подвале, отличная звукоизоляция, хоть из пушек пали, никому из окружающих просто невозможно помешать. Мы заказывали два часа, с восьми до десяти вечера, но — увы — нам этого не хватило и пришлось продлевать время, благо, такая возможность в тот вечер имелась…

— И вы были там одни? — повторил вопрос комиссар.

— Ну, во-первых, там была обслуга, — сделал вид, что вспоминает подробности Арнич. — Простыни, полотенца и прочее нам подавал мужчина по имени Влас или Глас, я плохо понял, как именно, высокий, очень худой с могучими такими бровями, да, пожалуй, брови у него как раз можно назвать, по-вашему, месье комиссар, особой приметой. А стол накрывала женщина лет сорока, худенькая, невзрачная, по имени мы ее не звали, да и появлялась она всего один раз за весь вечер. Во-вторых, мы заказывали девушек, и из-за них-то и продлили время…

— Так понравились? — скептически спросил комиссар, пренебрегавший проститутками с молодых лет сначала по причине безденежья, а потом уж и по долгу службы, ведь это только в дешевых детективах продажные полицейские курируют «ночных бабочек», постоянно пользуясь их услугами задаром.