Бульдозер - [22]

- Трудно объяснить. Показалось, не мое...

- Ваше, ваше, не сомневайтесь, - кивнул Богаделов, задумчиво уставившись перед собой. - Ну и что теперь прикажете делать с вами?

- В каком смысле?

- Так ведь передача-то уже по всем анонсам прошла, я "под вас" время выбил, на совете директоров уламывал... - морщил лоб Богаделов, вертя в пальцах карандаш. - Замену вам подыскать... Симпатяшку с хорошей дикцией, ну и что это будет?

Он крякнул, кинул карандаш на стол.

- Вы мне проект разваливаете, Елена Алексеевна. Вот уж не предполагал, что вы такая строптивая особа окажетесь. Думал, штуки разные откалывает, фразы кидает, возмущает, шокирует, а вы, стало быть, всерьез это все... Да-а...

В кабинете внезапно стало слышно, как стучат настольные часы. Через минуту Елена сдала ладью:

- Ну, в принципе я могла бы попробовать по-другому работать...

Богаделов метнул цепкий взгляд поверх очков.

- Попробуйте. Давайте работать, там посмотрим, куда кривая вывезет. Рамки жесткие, но все-таки это рамки, их можно раздвигать постепенно... Медленно, неторопко, а не как вы взялись, нахрапом. На одной харизме далеко не уедешь, Елена Алексеевна.

Елена снова прошла в студию и прочла положенное с нейтральной, вежливо-ироничной улыбкой, хотя на душе у нее кошки скребли. Настало время разобраться с гостем.

В студию ввалился набриолиненный, тонконогий персонаж в модном длинном пиджаке, Парочкин. Жуир, ясно с первого взгляда, оправдались худшие Еленины опасения. Он лучезарно улыбнулся в камеру, и стало заметно, что в переднем ряду не хватает зуба, потом обратил свое благосклонное внимание на Елену.

- Расскажите о вашей последней коллекции, - прочитала она по листу после необходимых приветствий.

- О! - вскричал Парочкин. - Это секрет. Могу только сказать, что она побьет все хиты прошлых сезонов. Я использовал для ее пошива нетрадиционные материалы.

- Мы знаем, что вы любитель нетрадиционных материалов, - отметила Елена с еле заметной улыбочкой, готовая возненавидеть себя. - Чем же на этот раз нас порадуете?

- Консервные банки! - изрек Парочкин и тонкой ладонью провел по шевелюре, блестящей в свете софитов, подобно стеклу. - И тюбики от зубной пасты. Это все, что я пока могу вам сказать. Консервные банки и тюбики как символ вторичной утилизации ценностей...

Елена выходила со студии с ощущением провала. Эта дубина Парочкин четверть часа распинался на разные темы, все больше касательно своей гениальности, а она задавала вопросы по списку и ерзала на месте от нетерпения, жаждая отделаться от его прелестного общества.

- Совсем другое дело! - отметил Богаделов, поймав ее за рукав. - Вы прямо пожирали его глазами, было видно, вам не терпится узнать о человеке побольше. Судя по всему, он произвел на вас впечатление?

Елена глянула на него, как на чумного.

- В следующий раз запись с известным писателем, автором тридцати восьми бестселлеров, вот вам парочка на ознакомление. - Богаделов сунул ей книжки в обложках попугайной расцветки.

- Спасибо, - пробормотала Елена. - Больше от меня ничего не требуется? Ну я тогда пойду...

Она была убита, и даже теплый ветер не освежил. И домой вернулась в настроении паршивом, хуже некуда. Не успела сварить кашу на ужин, запищал телефон.

- Здравствуйте, Елена Птах! - сказал мужской голос в трубке независимо и требовательно, тоном упрека. - Наконец-то я вас застал!

- Не могу пока разделить вашу радость, так как не знаю, с кем говорю, откликнулась не очень любезно Елена.

- Само собой, вы не знаете! - скептически настроился голос. - Вам до меня дела нет, я фигура, в вашей жизни не существующая. Я вас никак не задеваю, хотя вы меня и задеваете.

- Очень интересно, - констатировала Елена.

- Стив Безобразов, - представился обладатель голоса. - И обратите внимание, ударение в фамилии ставится на букву "о". Прошу не перепутать.

- Постараюсь, - сказала сбитая с толку Елена.

Это имя ей ничего не говорило. Удивлял не столько факт появления очередного незнакомца, сколько то, как он исковеркал свою старую русскую фамилию, присвоив ей несвойственное ударение.

- Ну что же, вы еще не поняли, откуда ветер дует? - настойчиво спросил Стив Безобразов.

- Простите, нет.

- Я художник! - воззвал Безобразов. - Творец, к вашему сведению.

- Очень рада за вас.

овсянка на плите настоятельно требовала присутствия, а разговоры по телефону с потенциальными пациентами клиник обычно не входили в расписание Елены.

- Вы же грубо растоптали высокое искусство! - быстро проговорил Стив Безобразов, видимо, боясь, что она оборвет его. - Я звоню вам высказать свое "фи". Вчера я прочел статью в этой отвратительной "Столичной газете", отвратную статью в отвратительнейшей газете. И статья была подписана вашим именем. Эта статья переполнила чашу моего терпения. Она еще раз напомнила мне тот ужасный вечер, когда вы схватили со стенда мою композицию и разгромили ее на глазах плебеев!

- О! - только и сказала Елена. - Тогда все понятно.

И хотя в том поступке она, можно сказать, раскаивалась, от патетических интонаций и высокопарных сентенций творца с нечеловеческим именем ее душил смех.