Булат. Страшный суд - [10]

В деревне, приход являлся местом не для всех, а тоже для избранных, если так можно сказать. Всё что оставалось после дотошной переборки для отправки на барахолку, привозилось по субботам на собрания верующих. Тайные вечери, проходили в доме уже бывшего тракториста колхоза. Маленького плюгавого, с клочковатой бородой мужичонки. Его бегающие глазки, и внешний вид, делали его очень похожим на Иуду, изображенным на одной из картин эпохи Ренессанса. В большой комнате ставили скамейки и рассаживались по рангу. Сам пастырь проводил собрания не часто, уж больно много в то время было очагов просвещения. Поэтому проповеди читал сам хозяин дома. Люди внимательно слушали с набожными лицами, непонятные слова и фразы, косясь на мешки. Кстати, все кто там присутствовал, имели друг с другом родственные связи, чужакам там места не было. По завершению службы, снисходило чудо. Полу слепые ворошили шмотки быстрее зрячих, а хромые с мешком на горбу обгоняли здоровых. После того как все расходились, хозяева дома сжигали в печи всё что осталось, так как уложить это всё, уже было некуда, а кому-то отдать попросту жалко. Поэтому, черный, густой, вонючий, едкий дым, столбом валил из трубы, того самого дома как минимум пару раз в месяц, сообщая всем, что собрание состоялось.

Как то летним вечером, Булат случайно стал свидетелем разговора, который с ног на голову перевернул всю его жизнь. Заходя вечером во двор, он увидел в окне кухни маму, которая стояла возле газовой плиты. За столом сидел Отец, и размахивал руками. Парень заинтересовался. Дверь на веранду была прикрытой только занавеской из тюли. Аккуратно пройдя веранду, Булат пошел к входной двери. Надавив плечом на её, он начал медленно давить ручку вниз, дверь бесшумно открылась. Аккуратно сделав большой шаг, чтобы не наступить на скрипучую доску перед порогом и прикрыв также тихо, он оказался в коридоре. Сделав ещё пару шагов на цыпочках, и вслушавшись в разговор замер.

— Нет, ну так дальше жить нельзя, надо что-то думать. Ты уже полгода, не копейки домой не принес. А мою библиотеку и вовсе закрыли. Книги вывезли, теперь там видео салон. Вместо Достоевского с Пушкиным, но ночам порнуху всякую крутят. А днем, мультики дебильные детям показывают, вместо того чтобы домой идти уроки делать, они туда прутся как бараны. Ко мне такой очереди за книжками не было. Осточертело, ой как же осточертело, мне уже это хозяйство в горле сидит, осточертело, понял! Надо бросать все к чертовой матери, и перебираться в Москву. Снимать комнату, квартиру, не знаю что угодно.

— Да остынь ты, с голоду не помираем, а с работой, я думаю всё наладиться. Сейчас понимаешь, рыночная экономика. Это не то, как раньше, солярку в канавы сливали. Сейчас все решает грамотный менеджмент.

— Да плевать на этот бизнес. Кто такой ваш еврей, он что ли силен в этом менеджменте? Придумают всякую ерунду, не выговорить! Как будто в русском языке слов не хватает, сами больше половины своих не знаем, а еще и за иностранные беремся.

— Не, ну Моисеевич мужик то головастый, на семинар вон ездил.

— Ага ездил, с женой, за ваши деньги в Ялту. Он всю жизнь вас вокруг пальца водил, а так вам дуракам и надо, пашите дальше на «доброго дядю».

— Нет родная, мы теперь всю прибыль, будем поровну на всех делить. Вон посмотри, все поля рапсом засеяли, скоро уборка. Его у нас за валюту купят, понимаешь за баксы! А это деньги, не то-что наши деревянные.

— Ну давай, я посмотрю сколько ты этих баксов, домой принесёшь! Пять или шесть. Ты смотри, нам в августе Булата в школу собирать! Он из всего вырос, ни одежды, ни обуви нет.

— Да ладно, что ни будь, придумаем. Если что, то свинью одну сдадим.

— Придумаем! Свинью сдадим! А жрать, жрать вы что будете? Вам же надо чтоб каждый день кусок мяса в тарелке плавал! Когда, когда вы уже нажретесь то!? Придумаем! Надо было думать, когда в детдом шел! За сыном за своим!

После этих слов, Булат провалился в какую то пустоту, все мысли смешались. Елена швырнула на стол полотенце, которое все это время лежало на её плече, и вылетела из кухни, столкнувшись с Булатом. Увидеть парня она не ожидала, и опешив рявкнула, схватив и толкнув его в направлении его комнаты: «А ты что тут стоишь? Пошел спать!» Затем зашла в спальню и с такой силой хлопнула дверью, что на улице залаял, пожилой пес Джек. Следом из кухни, со словами: «Ты что гадина наделала!», вылетел Иван. Осмотревшись в темном коридоре по сторонам, он никого не увидел, и пошел в комнату Булата. Парень лежал на кровати в темной комнате, и молча плакал. Иван сел рядом. Он понимал, что сейчас испытал его сын. Да именно сын, он искренне был ему родной. Иван не знал, с каких слов начать разговор. У его самого к горлу подкатил давящий сухой ком. Минут десять в комнате висела тишина. Первый набрался сил для разговора отец, положив ладонь на спину Булату, попытался схитрить: «Ну, хорош тебе, хорош. Мало ли что она там наплела. Не бери в голову. Знаешь, наверное у неё с головой не всё в порядке». Булат, шмыгая отдернул плечо, и перевернулся набок, носом к стенке. Иван продолжил: «Знаешь, мне плевать на все, главное ты мой сын. Я о тебе забочусь, воспитываю, а все остальное ерунда. И в школу мы тебя соберем, да так соберем, что ещё все завидовать будут. Мне для вас с мамкой ничего не жалко». Булату было безумно плохо, но он ощущал своей спиной, что не меньшую боль испытывает и Иван. Он молча вскочил, и обнял своего отца так сильно, как только мог. Так они просидели с полчаса, молча. Слова здесь были лишними.