Булат и злато - [45]

Чеканка монет с именем Дмитрия Ивановича заглохла. Видимо, играло роль отсутствие сырья, но даже если бы оно и было в достаточном количестве, псковская чеканка вряд ли могла продолжаться. Главная причина прекращения чеканки заключалась в следующем. Традиционное и никогда не нарушавшееся право государства на чеканку монеты подразумевало как обязательное условие помещение имени царствующего государя на монете. Низложение «Сидорки» автоматически лишало государственную монету обязательного атрибута — имени государя. Правда, в Москве считался законным государем Владислав Жигимонтович. Но Первое ополчение не могло помещать на своих монетах имя собственного политического врага. Помимо этих соображений на историческую авансцену к весне 1612 года выходили иные социальные силы, которые отныне стали определять ход исторических событий в государстве.

В Нижнем Новгороде

В осенние и зимние месяцы 1611 года, когда Первое ополчение постепенно распадалось «без жалованья и с стужи», в Нижнем Новгороде набирало силу Второе ополчение.

Гораздо более однородное по своему составу, опиравшееся на первых порах почти исключительно на посадских людей, практичных и деловых уже по самой своей природе, Второе ополчение начало сразу с организации регулярных принудительных сборов средств, не довольствуясь добровольными пожертвованиями. Во главе организаторской деятельности встал земский староста Козьма Минин. Его отец был соляным промышленником в Балахне, затем переехал в Нижний Новгород. Сам Козьма Минин имел мясную лавку. В годы Смуты он был уже немолод. Избрание его земским старостой, да еще в такое трудное время, свидетельствовало о немалом авторитете, который он использовал для организации и сплочения сил на борьбу с интервентами.

С сентября 1611 года К. Минин стал распорядителем хозяйственных средств ополчения. Он получил необычный титул: «Выборный всею землею человек».

Два главных вопроса стояли перед патриотическими силами, консолидирующимися в Нижнем Новгороде: сбор средств для организации и оплаты ополченцев и выборы достойного главнокомандующего воинскими силами. Встала настоятельная необходимость избрать из числа бояр или дворян «честна мужа, кому заобычно ратное дело».

Если храброго и искусного военачальника среди русских дворян можно было найти без особого труда, то гораздо сложнее было выискать «честна мужа», не запятнавшего себя национальной изменой в эти смутные времена. Выбор пал на князя Дмитрия Михайловича Пожарского, зарайского воеводу. Нижегородский «мир» одобрил его кандидатуру.

Д. М. Пожарский, будучи зарайским воеводой, даже накануне падения Шуйского сумел не только организовать оборону против войска Лжедмитрия II, но и так воздействовать на горожан, что они отказались присягнуть «царьку», в то время как все окрестные города поддержали самозванца. В соглашении с жителями зарайского посада Пожарский следующим образом выразил свою политическую позицию, которой он и в дальнейшем неуклонно придерживался: «…будет на Московском царстве по-старому царь Василий, ему и служити, а будет хто иной, и тому тоже служити». Однако Владиславу Жигимонтовичу, оказавшемуся «на Московском царстве», князь тем не менее «служити» не стал. Вместе с П. Ляпуновым он создавал Первое ополчение в конце 1610 года. Во время боев в Москве в марте 1611 года Пожарский стал одним из организаторов сопротивления интервентам, сумел остановить напор врага на Лубянке и в других местах. В течение всего дня 20 марта Пожарский отбивался от польско-литовских отрядов, сидя в своем «острожке». Израненного и еле живого, его доставили с поля боя в Троице-Сергиев монастырь, а затем он отправился залечивать раны в свое владение — село Мугреево Суздальского уезда.

Нижегородский «мир» приговорил провести сбор «пятой деньги с пожитков и промыслов», которым облагались жители не только Нижнего Новгорода, но и всех русских городов, расположенных на востоке и северо-востоке от Москвы. Вместе с добровольными пожертвованиями сбор должен был обеспечить регулярное поступление средств в казну ополчения.

К добровольным пожертвованиям и принудительным займам прибавились сборы у иногородних людей нижегородского посада и у Строгановых. Затем руководители ополчения обратились к понизовым и поморским городам с просьбой о помощи. Обращение нашло отклик: «В городах… же слышаху в Нижнем собрания рада быша и свезоша к нему из городов многую казну». Большую помощь финансами и ратными людьми оказывали города и волости Поморья, принявшие активное участие в организации военных сил еще во времена Первого ополчения. Так, в Сольвычегодском уезде брали «даточных» (военнообязанных) людей по три человека с малой сохи (с определенного земельного надела). С черных, частновладельческих и дворцовых волостей Белозерского уезда собирали по 18 рублей и по 6 ратных людей с сохи. От уездов Яренского, Устюжского, Вологодского, Важского, Двинского и других направляли по 50 человек «даточных».

Для обеспечения боеспособности ополчения следовало решить вопрос о жалованье ополченцам, и в первую очередь — дворянам, детям боярским и стрельцам.