Буковый лес - [30]
Когда она вернётся домой – всё встанет на свои места и разложится по полочкам. «Вот так, – злорадно думала про себя Линда, – Кто-то очень давно, ещё в Средние века хотел проколоть само небо высоченными готическими постройками, а тут вся наша греческая интеллигенция „вдарилась“ в восточные учения, стала прятаться по углам и вешать на окна сушеных лягушек». Хорошо: если мы такие крутые востоковеды, тогда кто сказал, что Атлантида – страна, погрязшая в роскоши и безделье, действительно покоится на дне морском?! Глупости! Затонувшая «Атлантида» – это переносный смысл, это «восточное иносказание». Да, она «затонула», но в переносном смысле.
На самом деле «Атлантида» – это современная Греция, которая после древних веков, то есть, через тысячелетия после Платона не дала мировой культуре ни одного писателя, ни одного композитора, ни одного учёного! Греция – страна без истории средних веков, без современной истории, с одной новейшей – с судорожно бьющим страну кризисом и огромным государственным долгом госпоже Ангеле Меркель. Она вот и лежит на «дне морском», распроданная по кускам, кусочкам на верёвки на тряпочки. И никогда эта затонувшая Атлантида не перестанет всю ночь плясать на столах, сейчас она немного затаилась; спрашивать, зачем русским столько медведей в квартирах и считать, что англичане совершенно не знают английского языка, потому что не понимают греческого произношения.
Да и Бог с ней, с этой Атлантидой! Если она не думает обо мне и бросает меня со своим кризисом на произвол судьбы, почему я должна думать о ней? Если государство не думает о своих людях, то и люди не обязаны думать о «своём» государстве. Линда, вся в сказочно-прекрасном очаровании, наслаждалась скрипом снега под ногами, вдыхала полной грудью морозный, хрустальной чистоты воздух.
Она впала в какое-то странное состояние анабиоза, когда всё, что мешает думать и внимать отметается, как совершенно ненужное, мерзкое и назойливое. Она притрагивалась к стенам замков, осторожно водила пальцем по безупречной формы лепнине украшавшей залы, гладила витражи в кирхах, забывала есть и только, когда чувствовала, что всё плывёт, покупала знаменитую горячую гамбургскую сосиску.
Всё это – и ароматная вкусная сосиска, и замки, и старинные склепы, и занесённые снегом соборы вводили её в какое-то странное состояние немого восторга, внутренней торжественности. В Лейпциге ей страстно захотелось остаться в Томас-кирхе на всю службу, обнять волшебные металлические трубы органа, вознёсшиеся к самому своду, обнять этот инструмент, за которым сидел ещё Иоганн Себастьян Бах. Ей захотелось остаться в кирхе смотрителем, сторожем, уборщицей, кем-нибудь, но только в этой кирхе.
Автобус бежит к Веймару.
«Веймар… Зимняя сказка!» – Так писали все путеводители. Действительно, он больше похож на нереально пышные театральные декорации, чем на город, в котором сейчас может жить любой. А тогда, в восемнадцатом веке творили Гёте, Шиллер, Бах, Ницше. Веймар – место паломничества немецкой интеллигенции. Здесь вся земля сочится миром, как в церкви. Это святое место. Шиллер и Гёте – все они посланники Бога на Землю. Да… весь город Веймар – это храм. Это огромный храм под открытым небом.
Маленькая, скорее всего семейная гостиница. Официант в ресторане пожилой бюргер с македонскими усами на восток и запад. Линда просит русскоязычную соседку за столом заказать ей супчику. Официант с весело улыбается и переспрашивает:
– «Су-упчик»? Су-упчик – карашо!
Линда взяла машину напрокат, потому что в канун Нового года – Парамони Протохронияс – никто из греческой экскурсионной группы не изъявил желания ехать с ней в Бухенвальд. На неё не стали смотреть, как на чокнутую – греки уважают чужие потребности – но и поехать с ней никто не горит желанием. Возможно, они не хотели портить себе праздник, ведь Новый год будут встречать все вместе в уютном ресторане гостиницы. Дамам надо успеть в парикмахерскую, мужчинам просто покурить в тепле и посмотреть телевизор. Праздник намечается нешуточный – и холл гостиницы, и коридоры и ресторан, и дух обслуживающего персонала, всё пребывает в парадно-торжественном состоянии ожидания чего-то прекрасного, не успевшего сбыться в Рождество…
Зачем ей нужно было в Бухенвальд? Она сама не знала… А может быть, знала, но боялась себе в этом признаться?
Она выехала за город. Вот и Веймар остался позади. Вдоль дороги поразительно красивые разноцветные домики с балконами, все сияющие гирляндами ярких лампочек закончились. Они были почти как тот, маленький пластмассовый домик, который Линда когда-то, очень давно, подарила тому единственному, утомлённому и загадочному рыцарю, который впервые при всех громко произнёс слово «еврей». Такие же дома, только без петуний, запорошенные свежим снегом и от этого, может быть ещё более красивые.
Навигатор приказал ехать вверх.
Странно… очень странно… на дороге нет ни одной машины. Тишина… Кажется, если заглушить мотор и выйти из машины, то будет слышно, как снежинки осторожно ложатся на Землю. Нет вообще никого! Да и в Веймаре на улицах не было ни одного человека. Вот, оказывается, что ещё больше усиливало его сходство со сказочным чудом. Становилось реально жутко… Если сейчас кто-то остановит её машину и утащит Линду в чащу леса – её никто не найдёт! Кстати, это что за густые такие леса вокруг! Это дерево называется «бук». Его древесина одна из самых прочных и поэтому дорогих на рынке. Бук – ветви такие густые, что часть из них тянется к небу, а часть, как у плакучей ивы, к земле. Наверное, когда на них есть листья из-за кроны неба совсем не видно. Это вокруг буковый лес, по-немецки «Бухенвальд».
Здесь никто не желал болеть. Замужние дамы, которым за шестьдесят, носили распущенные волосы, красились и безбожно курили прямо на улице. И бабки, и деды очень молодились, вешали на себя множественные цепочки, браслеты. Не от высокого артериального давления, а плетёные верёвочные, похожие на африканские амулеты. Дамы в уши на каждый день вдевали пластмассовую бижутерию под цвет кофточки. И бабки, и деды ещё красили волосы и носили одежду «унисекс».
На следующее утро Адель пошла искать работу. Санитаркой устроиться без блата было невозможно, ибо специальность «санитарка» продолжала возглавлять тройку хит-парадов самых престижных профессий. Эта специальность конкретно говорила о том, что девица в белом халате нараспашку поступает в Мединститут. Не попав в санитарки, Аделаида решила пойти в рабочие на стройку. У них в Городе на стройках работали командировочные или условно осуждённые и кавалеры, и дамы.
Аделаида поняла, что весь мир вокруг – это чужие, «злобно настроенное быдло», у которых одна цель – выбиться «в люди». Они для этого идут по головам и делают всё. Поэтому Аделаида никому и не нужна, она этим людям только мешает, вот они и «стараются привить Аделаиде» всякие дурные наклонности. Разные глупости выдают за хорошее. А на самом деле хорошо то, что нравится маме, и только мама сможет воспитать в Аделаиде утончённый вкус…
Чем старше становилась Аделаида, тем жизнь ей казалась всё менее безоблачной и всё менее понятной. В самом Городе, где она жила, оказывается, нормы союзного законодательства практически не учитывались, Уголовный кодекс, так сказать, был не в почёте. Скорее всего, большая часть населения о его существовании вовсе не подозревала. Зато были свои законы, обычаи, правила, оставленные, видимо, ещё Тамерланом в качестве бартера за городские руины…
Сергей Иванов – украинский журналист и блогер. Родился в 1976 году в городе Зимогорье Луганской области. Закончил юридический факультет. С 1998-го по 2008 г. работал в прокуратуре. Как пишет сам Сергей, больше всего в жизни он ненавидит государство и идиотов, хотя зарабатывает на жизнь, ежедневно взаимодействуя и с тем, и с другим. Широкую известность получил в период Майдана и во время так называемой «русской весны», в присущем ему стиле описывая в своем блоге события, приведшие к оккупации Донбасса. Летом 2014-го переехал в Киев, где проживает до сих пор. Тексты, которые вошли в этот сборник, были написаны в период с 2011-го по 2014 г.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.