Букет подснежников - [6]

Я стояла у принтера, держа в руках уже пачку отпечатанных документов, ожидая, когда выйдет наконец последняя страница. Почему-то последнюю страницу всегда ждешь дольше всего Наконец-то она появилась. Одной рукой я взялась за нее, в этот момент дверь с шумом распахнулась и некто с громким криком «Мишель!» ворвался в комнату, крепко схватил меня за плечи и резко повернул к себе. Убедившись в своей ошибке, он отпустил меня и ринулся в глубь комнаты к столу Мишель. Инстинктивно я прижала к груди свои драгоценные документы. По опыту работы в своей бывшей редакции я знала, как трудно собирать разлетевшиеся по комнате листы рукописи.

А злополучная последняя страница, поднятая сквозняком, взлетела почти под потолок и тихо спланировала на середину комнаты. Проводив ее взглядом, я с облегчением вздохнула, увидев, куда она упала, и посмотрела на человека, вызвавшего смерч, пронесшийся по нашей комнате. Но разглядеть мне удалось только его спину, так как, что-то проворчав сквозь зубы, он меня покинул и направился к Мишель, опершись руками на ее стол, он что-то громко ей говорил, среди мелодичного потока слов на незнакомом мне французском я уловила только имя Анна-Мари, повторяемое довольно часто. Для себя я решала проблему своего листа, поднять его с пола или подождать, пока этот рослый экземпляр не уберется из комнаты. Ага, кажется, вспомнили и о моем присутствии. Этот тип повернулся ко мне и что-то процедил сквозь зубы по-французски.

Я не являюсь сторонницей строгого соблюдения этикета и вполне могу понять и простить человека, который не встал в моем присутствии, забыл поздороваться или предложить сесть. Во время работы бывает всякое. Но при виде этого самоуверенного лица во мне взыграла гордость. Молча кивнув в ответ на его тираду, обращенную ко мне, видимо, он извинялся, что оттолкнул меня, ворвавшись в комнату, я указала ему взглядом на улетевшую страницу. Он с недоумением приподнял брови, однако наклонился и поднял ее.

Будь он менее красив, честное слово, я бы сама подняла ее. Но по своему опыту я знаю, что мужчины с такими выразительными карими глазами, густыми темными бровями, классическим профилем и упрямой складкой у рта доставляют много горя женщинам. Одна из моих подруг много лет буквально сохла по такому красавцу. Ненавижу мужчин, сознающих, что они красивы. Пока я раздумывала, он подошел и протянул мне мой упорхнувший лист. На меня пахнуло хвойным запахом мужского одеколона. Мое чувство мелкой мести было таким образом удовлетворено, я поблагодарила его почему-то по-английски (первое, что в голову пришло) и вернулась к своим документам, которые еще предстояло проверить.

Милая скороговорка Мишель — когда она говорит, будто звонкие бусинки нанизываются на нитку — перемежалась недовольным мужским рыком. После непродолжительного разговора с Мишель красавец мужчина с не меньшим грохотом покинул комнату, но, наученная горьким опытом (хотя почему горьким?), я вовремя успела прихлопнуть руками свои листики, а Мишель засела за телефон и до конца дня обзванивала знакомых в перерывах между работой. Между делом она объяснила мне, что Фрэнк (а именно так звали пронесшийся перед нами торнадо) в очередной раз поссорился с Анной-Мари, она внезапно уехала и он ее ищет. Анна-Мари, ее школьная подруга, работает сейчас в США. С Фрэнком они вместе с Анной-Мари познакомились, когда во время каникул отдыхали в Испании. В общении он очень приятный человек, веселый и обаятельный (честное слово, я этого не заметила). После окончания учебы Анна-Мари стала работать в филиале одной крупной американской компании, а потом Фрэнк пригласил ее работать к себе. Анна-Мари без ума от своего босса, но у них иногда бывают конфликты (охотно в это верю), и вот теперь после очередной ссоры она скрывается где-то в Париже, по крайней мере, билет на самолет она покупала до Парижа.

Да, мне бы ее проблемы, поругалась с начальником и, хлопнув дверью, умчалась во Францию. Экзотика! А ее начальник помчался за ней, как в романе. Видимо, эта Анна-Мари действительно нечто! Вот умница! Такого типа держать на коротком поводке, молодец! В знак женской солидарности мысленно жму ей руку.

В конце дня озабоченная Мишель извинилась передо мной и сказала, что не может сегодня вечером погулять со мной по городу, но мы обязательно сделаем это завтра. Чуть позже с подобными извинениями ко мне подошла и Светка. У нее, похоже, свидание с кем-то из французов. Ох, молодость, молодость! «Не ворчи», — сказала я сама себе, честно говоря, я была рада возможности одной спокойно побродить по городу. Больше всего не люблю массовости и ажиотажа. Для меня всегда самым большим мучением были экскурсии: необходимость идти толпой и организованно все осматривать через головы впереди стоящих. Благодаря своему росту я всегда все видела, но атмосфера меня раздражала. Сегодня я предоставлена самой себе и могу располагать своим временем, как мне угодно.

В одиночестве мне пришлось провести и вечер. Светлана вернулась столь поздно, что я даже не смогла похвастаться перед ней своими приобретениями: великолепным конструктором и набором очередных машинок, чьи колеса, я думаю, очень скоро захрустят у меня под ногами. Дома в результате непримиримой борьбы с разбросанными игрушками мне удается отстоять только кухню. Я категорически запретила заходить на кухню с игрушками после того, как, споткнувшись об уроненного на пол зайца, чуть не выронила кастрюлю с только что снятым с плиты супом. На кухню допускаются отдельные самые ценные экземпляры машинок, которые иногда милостиво дарит мне Тошка. Они торжественно выстраиваются в ряд на холодильнике вместе с другими подаренными мне сокровищами: каштаном, найденным Тошкой в детском саду, желтым камешком, радиодеталями. Что-то мои разбойники сейчас делают? По времени должны спать, а может быть, уговорили бабушку досмотреть очередной фильм по видеоканалу? Это они умеют делать мастерски.