Бухарские палачи - [2]

Этот испытанный «способ» позволял одному палачу за час отправлять на тот свет немало душ и при этом чрезмерно не утомляться; к тому же для нескончаемых новых жертв помещения очищались незамедлительно. Постепенно, однако, в старом методе были обнаружены изъяны.

Вот существеннейшие из них.

   1. Через два дня канавы наполнились кровью и над Арком повис густой, отвратительный запах; жить в Арке из-за этого, всюду проникающего, омерзительного запаха становилось невыносимо.

   2. Палачи прознали, что среди узников множество ни в чем не повинных людей и зароптали. Показывая то на одного, то на другого, они говорили: «Этого мы убивать не станем, он не виноват; невинно пролитая кровь приносит несчастье».

   3. Самый же существенный изъян заключался в том, что человек с перерезанным горлом испускал дух, помучившись всего каких-нибудь 15-20 минут. Эмира же и его придворных не удовлетворяло это; кровь, пролитая столь легко, не утоляла их кровавой жажды; подобно пьяницам, алчущим вина, они сгорали от желания насытиться острыми, сильными зрелищами казней, таких казней, которые обрекали бы человека на страшные, дикие и длительные муки.

Вот почему ввели новый способ убивать людей. Перед палачами была поставлена цель — умертвлять^{1} человека бескровно, причиняя ему возможно больше нестерпимых страданий. Наполненные кровью канавы засыпали землей, прикрыли досками, водрузили на них виселицы. Каждая виселица была слажена из трех жердей: две высились одна против другой на расстоянии четырех метров; третья соединяла их сверху. К перекладине был прибит железный блок, а через него продернута пеньковая намыленная веревка. Приговоренного к смерти подводили к виселице, накидывали на шею петлю, затем палачи принимались, что было мочи, тянуть за другой ее конец, тот, что был пропущен через блок.

Беспомощно, нескладно болталось в воздухе тело несчастного, напоминая почему-то фигурку ребенка, раскачивающегося на качелях... Через две-три минуты глаза мученика начинали вылезать из орбит, кровь струилась из носа, лицо синело.

Выждав момент, когда жертва оказывалась на грани смерти, палачи, чтобы она не успела проститься с этим миром, начинали отпускать веревку. Истязуемый грохался на землю, корчился в судорогах, затихал.

Но стоило ему открыть глаза и едва прийти в сознание, палачи опять хватались за веревку. И снова шея упиралась в железный блок; снова из стороны в сторону болталось тело; снова лезли глаза из орбит; снова струилась из ноздрей кровь; снова синело лицо; снова перед взором вздернутого на виселицу возникал образ мучительной, варварской, жуткой смерти, смерти, несущей с собой такие страдания, каких никто доселе не видел и не знал, какие нестерпимо даже видеть и знать...

Обреченного подтягивали вверх еще и еще, душили и опять швыряли на землю; немного успокоив этим зрелищем изнывающих от жажды крови эмира и его свору, человека убивали.

Все это повторялось каждый день, с рассвета до полуночи. И даже палачи, сильные, привыкшие к жестоким своим обязанностям, валились от усталости и проклинали жизнь.

„Помещение дли песка“

Обханы, канаханы, хавличи, подземелья были до отказа забиты арестованными; 6-го марта последовал строжайший «августейший» приказ немедленно всех их ликвидировать, дабы освободить помещения для беспрерывно доставляемых в Арк джадидов. Чтобы выполнить высочайшее повеление, соорудили еще одну виселицу — в темнице, известной под названием Регхана. Эта виселица отличалась от тех, которые я обрисовал в предыдущей главе. Но прежде чем познакомить читателей с ее устройством, я считаю полезным дать им представление о самой Регхане.

Когда, поднявшись по деревянному регистанскому мосту к воротам Арка, вы входили туда, то видели слева крытый коридор; вдоль него теснились обханы — знаменитые бухарские темницы. В самом конце этого ряда, близ служебного помещения, предназначавшегося для командующего артиллерией (он же начальник дворцовой охраны), ютилась еще одна каморка. Каменная, мрачная, с крохотной узкой дверью, она походила на остальные камеры, разве что была попросторнее. Подобно прочим обханам, она была построена как тюрьма, однако никогда ранее не использовалась по назначению.

Здесь хранился песок, которым в непогоду посыпали дорожки и коридор Арка. Отсюда и пошло название темницы «Регхана», то есть «помещение для песка».

9 марта было предписано убивать людей и в Регхане. Под самым потолком, над узкой дверцей просверлили небольшое отверстие и закрепили в нем железный блок. Один конец намыленной веревки спустили через блок в Регхану, другой привязали снаружи к столбу. Это устройство, наспех приспособленное в Регхане, стало своего рода виселицей «на дому».

Один из палачей втискивался в Регхану, до отказа набитую арестованными, поочередно набрасывал петлю то на одного, то на другого, а находившиеся снаружи палачи упражнялись со своим концом веревки, как это нам уже известно: то вздергивая, то опуская жертву, пока не умертвляли^{2} ее.

Регхану было велено обслуживать, в основном, новичкам — неопытным, незакаленным убийцам. Так как во время мартовских событий надлежало убить людей несравненно больше, чем обычно, не хватало палачей, чьим ремеслом было палачество, и в помощь им набрали всякий сброд — из воров и преступников. Среди них, естественно, оказались и слабодушные. Некоторые, например, не в силах были выносить, когда глаза истязуемого вылезали из орбит и словно смотрели в упор на своего мучителя.