Буг в огне - [52]
В 5.00 я выехал на машине на аэродром 123-го истребительного полка. По пути машина была дважды атакована МЕ-109 и получила несколько пробоин, но ни я, ни шофер не пострадали.
На аэродроме меня встретили командир полка майор Сурин и его заместитель по политчасти батальонный комиссар Гольдфельд. Сурин только что прилетел с боевого задания — водил девятку и лично сбил один МЕ-109. Еще не остывший после горячки боя, возбужденный, он скупо доложил:
— Полк ведет воздушные бои.
— Знаю, знаю, сам наблюдал несколько схваток и 33-го и вашего. Только вот что плохо, все в одиночку.
Сурин тут же определил тактику ведения боя, подсказанную самой жизнью, — летать не звеньями, а парами, четверками.
Обстановка на земле была не ясна.
Я вызвал инспектора дивизии по технике пилотирования капитана Щербакова и штурмана дивизии капитана Зарукина.
— На СБ[36] проведите разведку над Бугом. Определите места переправ. Данные немедленно передайте в 39-й бомбардировочный полк. Поставьте задачу: одной девяткой бомбить эти переправы.
— Разрешите мне на «яке» слетать в район Бреста, — обратился Сурин.
— На нем же нет вооружения.
— Зато скорость. Я ж вчера летал.
— Добро, Борис Николаевич.
Только что Сурин поднялся в воздух, как по аэродрому был нанесен бомбовый и вслед за ним штурмовой удары врага. На наше счастье, половина боеспособных самолетов находилась в воздухе и ущерб был незначительный.
Вернулся Сурин.
— Наводится переправа через Буг южнее Бреста.
Я немедленно доложил генералу Коробкову.
А с аэродрома 39-го бомбардировочного полка в 7 часов утра поднялась девятка под командованием капитана Щербакова. Наши самолеты шли без прикрытия. Вообще-то прикрывать их должны были истребители 33-го истребительного полка, но в это время связь с аэродромом прервалась. Как мы потом узнали от немецких летчиков, сбитых в районе Пинска, немцы приняли наши бомбардировщики за свои. Девятка успешно выполнила поставленную задачу.
Примерно через час на Пинск налетели 25–30 бомбардировщиков. Но на аэродроме были только поврежденные при первом налете машины. Все исправные самолеты уже перелетели на другой аэродром.
Оттуда, вплоть до 25 июня, самолеты 39-го бомбардировочного полка вылетали на уничтожение войск противника, наносили удары по его колоннам, двигавшимся по московскому шоссе. Летчики летали без прикрытия, несли большие потери и все-таки вновь и вновь рвались в бой. Мужественно сражались капитаны Заяц (ныне генерал-майор авиации) и его штурман Новиков (погиб), капитан Букурадзе и штурман Проколенко (погибли 26 июня), капитан Левин и старший лейтенант Петров (погибли в битве за Москву), капитаны Скрипаев, Щербаков, Зарукин (погиб), командир полка майор Захарычев (погиб в боях за Москву).
Авиация противника продолжала наносить удары по нашим войскам. И так как 33-й истребительный полк выбыл из строя, то отражать налеты пришлось одному 123-му истребительному полку.
В 13.30 я снова прибыл на аэродром Именин.
Доклад Сурина был совсем невеселый:
— Исправных не больше 20 машин. Вылетаю.
— Который раз сегодня?
— Не знаю, кажется, пятый. Некоторые сделали по 8-10 вылетов.
Четверка Сурина взлетела в воздух. И тут — самый длительный налет противника, более 40 минут. В полку осталось около 15 машин.
Наконец последний «хейнкель» скрылся вдали. Медленно оседала пыль. В ушах гудело от взрывов. Но мы еще оглядываем горизонт. Показался самолет. Он шел как-то необычно, неуверенно.
— Летчик, наверно, ранен! Самолет-то почти не управляется.
— Это Сурин, Сурин, моя машина! — взволнованно воскликнул техник самолета командира полка.
Машина зашла на посадку. Казалось, все сойдет благополучно. Но на выравнивании мотор заглох. Самолет с остановившимся винтом под углом коснулся земли колесами. Распущенный парашют вырвал из самолета Бориса Николаевича.
Видимо, смертельно раненный, он пытался выброситься с парашютом, но сил не хватило. Теряя сознание, он до последней минуты вел самолет к аэродрому.
Погиб один из отважных летчиков, боевой командир, хороший товарищ. Техник, к сожалению, не помню его фамилии, не мог сдержать слез. Так рыдают, потеряв родного отца.
Высокий патриотизм, вера в правоту своего дела, беспредельная преданность любимой Родине, ненависть к врагу рождали храбрость и геройство.
Майор Б. Н. Сурин.
Капитан М. Ф. Савченко.
Четыре истребителя под командованием капитана Н. П. Можаева в составе лейтенантов Жидова, Рябцева и Назарова вступили в воздушный бой с восемью МЕ-109. Самолет лейтенанта Жидова был подбит и пошел на снижение. Три фашиста, видя легкую добычу, атаковали его сверху. Но капитан Можаев, прикрывая выход из боя лейтенанта Жидова, меткой очередью сбил один МЕ-109. Второй самолет был подожжен лейтенантом Жидовым. До последнего сражался лейтенант Рябцев. К концу боя он израсходовал весь боекомплект. Не считаясь с опасностью, вновь пошел на противника и таранил его. Обломки фашистского самолета рухнули на землю.
В этом бою над Брестом в 10 утра 22 июня было сбито 3 фашистских истребителя.
Лейтенант Петр Сергеевич Рябцев погиб 31 июля 1941 года, защищая небо Ленинграда.
В первый день войны наиболее отличились летчики 123-го ИАП: майор Сурин сбил 4 самолета, капитан Савченко — 9 самолетов (погиб при штурмовом налете на мехколонну противника в районе Бобруйска), старший политрук Сиротин сбил 5 самолетов; лейтенанты Сахно, Жидов (ныне Герой Советского Союза, генерал-майор запаса), лейтенант Завгородний и другие сбили по одному-два самолета противника. Всего за первый день войны всей дивизией сбито более 30 самолетов.
