Степушка от взрыва очнулся. Его посадили на бухту. Он разжал зубы и выплюнул с кровью кусок запального шнура.
- Чисто, как на акварели! - буркнул Хренков. - Что ты наделал?
Степушка что-то невнятно пролепетал распухшим языком. Прижимая руку к затылку, морщась от боли, Хренков сказал:
- Скажу за тебя, коли не можешь: "Вот так штука, ха-ха!"
Стоявшие кружком матросы сурово улыбнулись.
- Получишь орден! - промолвил командир. - Благодарю за отличную службу!
- Служим революции! - ответил за Степушку Хренков и опять схватился за голову.
На рейде, куда ушла "Пятерка", чтобы доставить Степушку в лазарет, боцман отпросился у командира:
- Дозвольте мне Степана проводить.
- Да ты сам еле жив.
- В голове гудит. Доктор приказал мне тоже явиться. В черепной кости у меня, говорит, треснуло...
- Что же это ты, Егор Степаныч? Соврал, что здоров?
- Сфальшивил малость, товарищ командир. Да, полагаю, он ошибся, котелок у меня литой, не штампованный!
"Пятерка" ошвартовалась у стенки. К борту подали машину. Хренкова и Степушку доставили в лазарет. Доктор встретил Хренкова прямо криком:
- Что это, сударь, такое? Просился на похороны, а сам в море ушел? Пожалуйте-ка, сударь, сюда. Глядите мне прямо...
- Погляжу в свой черед, - строго ответил Хренков. - Глядите сначала товарища. У него дело хужее - языка, быть может, навсегда лишился.
Врач с изумлением взглянул в лицо Степушки... Тот высунул обожженный язык.
- Да откуда вы такие? - развел руками доктор.
- С тральщика номер пять. Краснознаменного Советского Флота, буркнул Хренков и, схватясь за голову, тяжело опустился на скамью.
Ему впрыснули камфару. Он очнулся. Степушка его поддерживал и всхлипывал.
- Не хлюпай! Эх ты, мальчик с пальчик! - сказал Хренков. - Моряк никогда не должен терять фасон!