Будущее России - [13]
Нисколько не подвергая сомнению целесообразность, да и прямую необходимость работы госпредприятий в качестве коммерческих организаций, следует воспрепятствовать той вредной тенденции, когда в погоне за прибылью некоторые из них могут приносить в жертву интересы других производителей и общества в целом. Примером могут служить непростые отношения «Газпрома» и «Роснефти», проявившиеся в том, что «Газпром» препятствует доступу независимых от него газопроизводителей к своей транспортной системе. Глава «Газпрома» заявил, например, что в газопроводе «Сила Сибири», который обеспечит поставки в Китай, будет газ только из одной компании. В сообщении, распространенном «Роснефтью», отмечается, что аргументом «Газпрома» служит утверждение о роли его газопроводной системы в реализации интересов акционеров и инвесторов компании в наращивании объемов и эффективности продаж. А это, по мнению «Роснефти», радикально расходится с задачей развития регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Не имею намерений поддержать одну из сторон в этой дискуссии при понимании, что для «Роснефти» тоже небезынтересны проблемы увеличения прибылей, а «Газпром», помимо всего прочего, хочет полностью отвечать за поставки своей продукции. Но регулирующая рука государства должна обеспечивать баланс интересов государственных компаний с интересами страны в целом.
Пример открытой схватки двух государственных нефтегазовых компаний привлекает внимание к необходимости бороться с монополизацией ряда отраслей, которая, в частности, отражается в закрытии «посторонним» компаниям пользования газо- и нефтепроводов, естественно, на коммерческих условиях.
Давайте говорить прямо: вместо того чтобы сосредоточиться на действительной необходимости устранить серьезные недостатки в работе тех предприятий, владельцами которых является государство или ему принадлежит контрольный пакет акций, неолибералы выдвигают курс на сплошную и быструю приватизацию. Противоборство с приватизационным ажиотажем неолибералов отражает приведенная ниже таблица. В конечном итоге ее данные будут изменены, но она показывает, как складывалось противостояние в руководящих органах власти, приведшее в конечном итоге к кардинальным изменениям уже провозглашенных планов правительства.
Особенно важно подчеркнуть, что существовала тенденция еще до приватизации вывода госпредприятий из процесса концентрации и централизации производства.
На заседании правительства 25 октября 2013 года премьер-министр назвал «абсолютно неправильным, когда государство в лице контролируемых им структур приобретает профильные и непрофильные активы»[31]. Многими экспертами все это справедливо расценивалось как реальные ограничители для инвестиционной активности государственных компаний. К чему это могло привести? По данным Росстата, доля собственных средств предприятий в источниках инвестиций в 2010–2013 годах была равна 41–46 %. Недостаток собственных средств в условиях высокого процента кредита стал одной из основных причин, ограничивающих инвестиционную деятельность в России. Если бы к этому добавился вообще запрет госкомпаниям приобретать какие-либо активы, это могло закупорить инвестиционную предпринимательскую деятельность.
Правда, от политики полного сдерживания деятельности госкомпаний в инвестиционной сфере правительство отошло, но это происходило в его противоборстве с государственными компаниями. Характерно в этом плане стремление отбирать всю прибыль у «Роснефти». В декабре 2012 года вице-премьер Аркадий Дворкович предложил забрать у компании дополнительно 150,7 млрд рублей, полученных от продажи части ее акций BP. В конце 2013 года правительство рассматривало вариант изъятия до 95 % прибыли у государственной компании «Роснефтегаз», владеющей около 70 % акций «Роснефти» и около 11 % акций «Газпрома»[32].
Что касается «Роснефтегаза», то он отстаивал право самому инвестировать в компании ТЭКа, в частности в «Русгидро», строительство новых ТЭЦ в Калининграде, участвовать в создании энергоинфраструктуры на Дальнем Востоке. По словам председателя совета директоров «Роснефтегаза» и президента «Роснефти», предполагается потратить в ближайшие 20 лет на развитие Восточной Сибири и Дальнего Востока 3 трлн рублей и на разработку арктического шельфа 400 млрд долларов[33].
В 2014 году после совещания у президента было решено, что в виде дивидендов «Роснефтегаз» выплатит правительству 25 % чистой прибыли, не более. Аналогичная ситуация сложилась и в отношении ряда других государственных компаний — правительство, в конце концов, согласилось, чтобы они оставляли себе большую часть заработанного. Таким образом, потерпела неудачу линия на то, чтобы предназначенные для инвестирования средства забирать у госкомпаний в бюджет, где они могли бы быть затрачены Минфином на нужды по выстроенным им приоритетам.
Зачастую приватизация, особенно естественных монополий, оправдывается необходимостью раздробить их на части, что, дескать, будет способствовать рыночной конкуренции в результате снижения цен. Как тут не вспомнить реформу РАО «ЕЭС». По словам председателя Комитета Госдумы по энергетике Ивана Грачева, было много политиков, заинтересованных в реформировании РАО, поскольку монополия нуждалась в инвестициях, а износ оборудования катастрофически увеличивался. На этом фоне прозвучали обещания руководства РАО «ЕЭС», что после приватизации в отрасль потекут многомиллиардные инвестиции и разовьется рыночное ценообразование тарифов в условиях конкуренции. «Вышло все с точностью „наоборот“, — сказал Грачев. — Инвестиции не пришли. Конкуренции не получилось. Нашу энергетику по-прежнему спасает только государство»
