Будущая запрещенная книга - [2]

Отношения между людьми и орками примерно такие же, как между богами и смертными. У людей давно все есть, поэтому единственный смысл жизни для них — это порнография и смерть. Порнографию снимают в офшаре, смерть — в Уркаине. Чтобы снять смерть, то есть массовые побоища орков, интеллектуалы Биг Бизантиума, “дискурсмонгеры” или “сомелье”, предварительно проводят специфические информационные кампании, чтобы поднять милитаристские настроения в среде орков. Когда приходит время войны, специальные корреспонденты вроде рассказчика Дамилолы отправляются вниз на своих самолетах-видеокамерах, чтобы не упустить ни одной подробности и запечатлеть кровь во всех деталях. Вообще вся Уркаина является порождением информационных технологий. Ее население верит в объективную реальность и хорошего уркагана, который придет на смену нынешнему, хотя история развивается по уже написанному сценарию, созданному исключительно для того, чтобы закончиться кровавой резней. Тем временем, пока в Уркаине оправляются от одной войны и готовятся к следующей, интеллектуалы и корреспонденты офшара предаются порокам. В итоге именно на порнографии и смерти, пришедших прямиком из психологии Фрейда, и держится весь Биг Бизантиум. Под них подводится очередной метафизический конструкт, и на сей раз это Маниту — трансцендентная сущность, являющаяся божеством и одновременно выполняющая функции компьютера и валюты. Именно в жертву Маниту организовываются войны в Уркаине, и именно в честь Маниту снимается порнография: “С.Н.А.Ф.Ф. — это сама жизнь, где в числителе любовь, а в знаменателе смерть. Такая дробь равна одновременно нулю и бесконечности — как и взыскующий ее Маниту”.

В общем, Пелевин традиционно создает мир, на который хочется презрительно показать пальцем. Правда, палец не поднимается, потому что понятно, что покажешь им только на себя. Остается в такой ситуации только одно — дистанцированное высмеивание бесконечных людских и оркских пороков. Высмеивание как можно более абстрактное, но по возможности с распознаваемыми намеками. От Пелевина, как всегда, достается всем. Президентам, правозащитникам, интеллектуалам. Для него все является бизнесом, все продается и покупается, а духовность — просто кнопка на девушке-андроиде. Независимо от социального статуса все люди для него находятся в одном всеобщем сговоре, цель которого — совместная безболезненная деградация, называемая комфортной жизнью.

В каждой книге Пелевин всегда так или иначе отвечает, почему пуст современный человек. В “S.N.U.F.F.” ответ следующий: коммерческий характер кино и новостей приводит к истощению концептов реального и вымышленного. Именно вокруг этих двух понятий — кино и новостей, то есть соответственно мира вымышленного и мира реального, все и вертится в романе. Некогда кино и новости существовали раздельно и выполняли каждый свою задачу. Потом они стали перемешиваться, подменять друг друга. Следующим этапом эволюции стало появление нового, универсального искусства “киновостей”, когда фантазия и реальность слились окончательно и тем самым дали прочную основу для новой объективной действительности. Поиск некой абсолютной реальности всегда был характерен для Пелевина, и “S.N.U.F.F.” не исключение. Абсолютная реальность должна быть сакральной — это одинаково знали как древние люди, так и современные маги от научного прогресса. Загадка романа в том, что неясно, как относиться к изображенному будущему. С одной стороны, оно отталкивающе уродливо и не транслирует ничего, кроме меркантильных желаний мельчающего в гигантском мире человека. С другой, то, что Пелевин называет “религией Маниту” или “мувизмом”, т.е. практику съемки снаффов со всем их первобытным ужасом, действительно может оказаться единственным выходом для человека будущего, который без подобных кровавых ритуалов может окончательно деградировать в пузырящуюся постчеловеческую массу. Что думает об этом сам писатель — сказать трудно. Потому что в его ироническом тексте трудно отделить серьезное от несерьезного.

Можно только сказать, что такое направление мысли имеет предысторию. Особую метафизическую и разрушительную силу кино, например, показал режиссер Дэвид Кроненберг в фильме “Видеодром” (1982). Там фактически и была предложена идея снаффа — некоей умопомрачительно страшной и жестокой видеопродукции, к потреблению которой в будущем должен прийти уставший от всего человек. Идея же о том, что безудержный гедонизм может стать концом человечества, высказывалась у братьев Стругацких в “Хищных вещах века” или у Филипа Дика в романе “Пролейтесь слезы, сказал полицейский”. Можно вспомнить и утопический вариант “Дивного мира” Хаксли, где, как и у Пелевина, не до конца понятно, действительно ли так плох мир, которым управляют бездушные, но безошибочные законы, предлагающие человеку наилучшую — с точки зрения потребления благ — жизнь. Иными словами, “S.N.U.F.F.” эклектичен. Он не предлагает принципиально нового взгляда на вещи, потому что в рамках киберпанка и социальной фантастики темы конца мира, а также утопии/дистопии уже давно были разработаны. Пелевин движется по пути накопления риторического арсенала, который он использует для критики даже не столько мира, сколько серьезного отношения к нему. “S.N.U.F.F.” в этом смысле отличает нетипичное заострение крайне неполиткорректной тематики, потому что писатель, по сути, занимается реабилитацией сакральных институтов. Насколько это серьезно — один вопрос. Но то, что путь к свободе лежит, по Пелевину, через освобождение от “предрассудков”, в первую очередь от морали и либерально-демократических ценностей, просматривается как вполне определенный лейтмотив. Поэтому будет неудивительно, если однажды Пелевина объявят экстремистом. Даже несмотря на то, что он всего лишь описывает реальность.