Будьте осторожней с комплиментами - [2]

Кэт простила Изабелле Джейми. Когда Кэт узнала, что у Изабеллы с ним роман, она просто не могла в это поверить: «С ним? С моим бывшим бойфрендом?! Ты?!!» За удивлением последовал гнев, выразившийся в стаккато задыхающимся голосом: «Мне жаль. Я не могу. Я просто не могу к этому привыкнуть. К этой мысли».

Позже Кэт приняла случившееся, и они с Изабеллой примирились. Но когда Изабелла объявила о беременности, Кэт замкнулась в своей обиде, смешанной со смущением.

— Ты этого не одобряешь, — сказала Изабелла. — Определенно не одобряешь.

Кэт взглянула на тетушку, и та не знала, как истолковать выражение ее лица.

— Я знала, что он был твоим бойфрендом, — продолжила Изабелла. — Но ты же дала ему отставку. И в мои планы вовсе не входило забеременеть. Поверь мне, вовсе не входило. Но раз уж так вышло, отчего бы мне не родить ребенка?

Кэт ничего не ответила, и Изабелла вдруг поняла, что просто столкнулась с завистью в чистом виде. Да, это зависть, безмолвная, невыразимая. Зависть заставляет нас ненавидеть то, что хотели бы иметь мы сами, напомнила себе Изабелла. Мы ненавидим то, что не можем заполучить.

К тому моменту, когда Чарли явился в этот мир — кубарем, как показалось Изабелле, — под яркими лампами Королевского лазарета, Кэт уже снова разговаривала с Изабеллой. Но она не проявляла к Чарли особого тепла: никогда не выказывала желания взять его на руки или поцеловать, хоть он и был ее кузеном. Это уязвляло Изабеллу, но она решила, что лучше не навязывать Чарли племяннице, а подождать, пока та привыкнет к его существованию.

— Невозможно долго дуться на малютку, — сказала Грейс с присущей ей народной мудростью, благодаря которой она верно судила о многом. — Малютки умеют справляться с равнодушием к себе. Дайте Кэт время.

Время. Изабелла взглянула на часы. Она уложила Чарли спать почти два часа назад, и скоро он проснется. И тогда его нужно будет покормить. Хотя Грейс вполне могла с этим справиться, Изабелла любила делать все сама. Она перестала кормить сына грудью, когда прошло всего несколько дней с его рождения, и хотя неважно себя чувствовала из-за этого, процедура кормления вызывала у нее слишком сильное чувство неловкости и ужас. Ей подумалось, что так не устанавливают контакт со своим ребенком: ведь ему может передаться напряжение матери, ее нежелание вступать в контакт. И она перевела Чарли на детское питание.

Изабелле не хотелось уходить из магазина, не обменявшись парой слов с Кэт, какими бы натянутыми ни были их отношения. Поднявшись из-за столика, она направилась к полуоткрытой двери в кабинет. Эдди, стоявший за прилавком, бросил мимолетный взгляд в сторону Изабеллы и тотчас же отвел глаза.

— Ты занята?

Перед Кэт лежал каталог, и ручка в ее руке повисла над фотографией, на которой была изображена баночка с медом.

— Мед хорошо покупают? — спросила Изабелла. Вопрос был банальный: конечно же, мед всегда хорошо покупают, — но она просто хотела таким образом завязать разговор.

Кэт кивнула.

— Покупают, — сдержанным тоном произнесла она. — Ты хочешь меда? У меня где-то тут есть образец. Мне прислали баночку верескового меда из приграничных районов между Англией и Шотландией.

— Я бы взяла для Грейс, — ответила Изабелла. — Она любит мед.

Последовала пауза. Кэт пристально смотрела на фотографию баночки с медом. Изабелла сделала глубокий вдох. Так больше не может продолжаться. В конце концов Кэт примирится с ситуацией — Изабелла знала, что так и будет, — но на это могут уйти месяцы. Месяцы натянутых отношений и молчания.

— Послушай, Кэт, — начала она, — думаю, так больше не должно продолжаться. Мне кажется, ты меня избегаешь.

Кэт не отрывала взгляда от меда.

— Не понимаю, о чем ты, — сказала она.

— Нет, понимаешь, — возразила Изабелла. — Конечно, ты понимаешь, о чем я говорю. И я хочу сказать, что это нелепо. Ты должна меня простить. Ты должна меня простить за то, что у меня Чарли. За Джейми. За всё.

Она сама не могла бы объяснить, зачем просила прощения у племянницы, но тем не менее она это сделала. Разумеется, что касается прощения, то не важно, действительно ли мы причинили кому-то зло, — главное, что этот человек считает себя обиженным.

— Мне не за что тебя прощать, — сказала Кэт. — Ты же не сделала ничего плохого, не так ли? Ты только родила ребенка. От моего… — она осеклась.

Изабелла была удивлена.

— От твоего — кого именно? — спросила она. — Твоего бойфренда? Ты это хочешь сказать?

Кэт поднялась на ноги.

— Давай не будем ссориться, — решительно заявила она. — Давай просто забудем об этом.

Если бы в тоне Кэт чувствовалось тепло, Изабеллу утешили бы эти слова и у нее отлегло бы от сердца. Но тон был бесстрастный, и она поняла, что Кэт все еще переживает случившееся и лишь хочет сменить тему. Изабелле хотелось возразить, обнять Кэт и покончить со всем этим, но ей показалось, что между ними по-прежнему висит невидимое облако обиды. Она отвернулась.

— Ты бы как-нибудь зашла к нам домой… — предложила Изабелла. — Приходи повидаться с нами.

С нами. Она уже привыкла к этому местоимению в первом лице множественного числа, но, конечно же, здесь, в этой атмосфере, оно прозвучало многозначительно — не слово, а какая-то подводная мина.