Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945 - [94]
10-й учебный танковый полк не остался единственным армейским рассадником криминала в Горьковской области. Например, 9 ноября 1943 года в Арзамасском районе была ограблена квартира гражданки П. И. Малышевой. Связав руки хозяйке и ее 15-летней дочери, преступники забрали свыше 50 различных вещей и предметов, после чего скрылись. Проведенное органами милиции расследование показало, что ограбление совершили бойцы 94-го запасного стрелкового полка, которые под видом розыска дезертиров, будучи вооруженными винтовкой, проникли в квартиру Малышевой. Однако, несмотря на наличие улик, командир полка отказался выдать преступников милиционерам. В итоге последним пришлось писать жалобу в обком партии.
Аналогичные «подвиги» совершали и военнослужащие других полков. К примеру, 6 ноября 1943 года в городе Муроме с целью грабежа была зверски убита гражданка Комарова и ее шестилетний сын. При расследовании выяснилось, что убийство совершили некто Прокофьев и Пузь – бойцы 362-го запасного стрелкового полка. Военный трибунал справедливо приговорил их к расстрелу. Бойцы 20-го отдельного учебного автополка, дислоцировавшегося в Горьком, систематически совершали кражи из квартир жителей города и хищения дров у различных организаций. Действовали вояки дерзко, словно орудовали в немецком тылу, а не в нашем городе. При попытках задержания грабители, не раздумывая, открывали огонь из стрелкового оружия.[236]
Опасные правонарушения совершали и офицеры. Так, 6 августа 1944 года командир дивизиона воинской части № 43690 старший лейтенант Угобадзе в нетрезвом состоянии «голосовал» на железнодорожном переезде в городе Дзержинске. Когда проезжавшая автомашина М-1 по его просьбе не остановилась, грузин выхватил свой ТТ и выпустил вслед ей всю обойму. Перезарядив оружие, горец на ходу запрыгнул в кузов санитарной полуторки госпиталя № 2856 и открыл оттуда огонь по ее кабине. К счастью, шофер вовремя заметил «разбойника» и буквально на ходу выскочил из машины. Вскоре Угобадзе арестовали по горячим следам. Свою выходку офицер объяснил тем, что просто спешил на спектакль в Дом культуры химического завода № 8 О.[237]
Нелегко жилось в годы войны и раненым. Санитарные поезда эвакуировали их за сотни, а иногда и тысячи километров от линии фронта, в тыловые города, где они распределялись по госпиталям. Последние, как правило, размещались в зданиях бывших школ и техникумов, а также в местных больницах. Предвоенные мобилизационные планы не предусматривали, что санитарные потери Красной армии окажутся такими огромными, поэтому мест для раненых хронически не хватало. Санитарные эшелоны, прибыв в пункт назначения, иногда по 15–20 часов ждали разгрузки.
Но и после «заселения» жизнь для бойцов не становилась раем. В госпиталях царили голод и антисанитария, не хватало матрацев, и многие раненые вынуждены были спать на полу на всевозможных тряпках и вещах. Белье не менялось по три-четыре недели, посему обычными спутниками были вши и тиф. Отапливались помещения из ряда вон плохо, к примеру, зимой поддерживалась температура не выше 7 "С.[238]
Досуг в госпиталях тоже был непритязателен, так что бойцы развлекались как могли. Начальник Дзержинского горотдела НКВД Владимирский так описывал однажды увиденное им на улице города: «Раненые бойцы ходят в белье и халате по городу в одиночку и группами. 8 июня два бойца выпили изрядно. Им, вероятно, излишними стали халаты, которые они сняли и решили продолжать свой путь с песнями лучше в одном белье. Несмотря на замечания некоторых товарищей о том, что некрасиво и не достойно бойцу Красной Армии так себя вести в городе. В ответ послышалась брань и ругань».[239]
Работа по розыску дезертиров и призыву новобранцев лежала на плечах районных военкоматов. Однако у их сотрудников не всегда хватало на это времени. Так, военком Ардатовского района Горьковской области старший лейтенант Силов межевал призывную работу с запойным пьянством. 12 марта 1943 года он совместно с заведующим райздравотделом Лимоновым в нетрезвом состоянии возвращался из поездки в район. Распевая песни, они так бы и доехали до райцентра, если бы в какой-то момент Силову не захотелось прокатиться с ветерком. В конце концов он разогнал лошадь до того, что четырехколесный тарантас отцепился и, наскочив на придорожный пень, опрокинулся.
Когда к месту крушения подоспели местные колхозники, грязный, но целый военком обругал их площадной бранью. Далее предоставим слово документам: «С 16.7 по 19.7 проводя переучет военнообязанных в Линадеевском сельсовете, Силов в течение двух дней пьянствовал с антисоветски настроенными лицами, подозреваемыми в антисоветской деятельности. По примеру военкома работники райвоенкомата также занимаются пьянством и устраивают дебоши».[240]
Так, в октябре 1942 года сотрудник райвоенкомата Попов в пьяном виде явился на вечер учителей Стексовской средней школы, отмечавших очередную годовщину Октябрьской революции. Он начал приставать к женщинам, устроил погром и, по-ковбойски выхватив револьвер, разогнал участников вечера. Затем в апреле 1943 года «подвиг» Попова на Пасху повторили сотрудники того же военкомата Иванов и Петрунь. Выпив, вероятно, за воскресение Христа, они явились в столовую партактива, подняли там дебош и устроили стрельбу. О выходках работников Ардатовского военкомата стало известно УНКВД Горьковской области и обкому партии.
