Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945 - [63]

«В результате этой противоколхозной и противогосударственной практики интересы общественного хозяйства колхоза, основой которого является общественная колхозная земля, приносятся в угоду частнособственническим и рваческим элементам, использующим колхоз в целях спекуляции и личной наживы», – говорилось в постановлении партии. Кроме того, ЦК обратил внимание на тот факт, что количество выработанных трудодней варьируется от 200 до 600 и более до 20–30 за год. В связи с этим для каждого трудоспособного колхозника и колхозницы отныне был установлен обязательный минимум трудодней в году: например, в Московской, Ленинградской, Ивановской, Ярославской, Горьковской и других областях он составлял 60 дней.

В связи с этим в 1940 году по всей стране была развернута борьба с «лжеколхозниками». К таковым относили людей, формально числившихся в колхозах, но при этом занимавшихся только заработками на стороне, а также подпольных «фермеров», то есть своего рода новых кулаков. Дело в том, что ранее «кулаков», а потом и «подкулачников» вроде бы извели. По крайней мере, так сказал товарищ Сталин. А следовательно, вновь вводить в оборот этот термин было как бы аполитично. Отсюда и появился новый ярлык – «лжеколхозник»!

«Типичным представителем этой категории людей является Я. Л. Сучков, – рассказывала статья о суде над «лжеколхозником» из Мокринского колхоза имени XVII партсъезда. – Весной 1938 года, в целях личной выгоды, он вступает в колхоз. Но работать ему некогда. В трудовой книжке Сучкова ни за 1938 год, ни за прошлый год не записано ни одного трудодня. Лодырь предпочитает плотничать, браться за всякую выгодную работу и, посмеиваясь, говорить, что «колхоз обойдется и без него»… Этот разгильдяй занимался хищением травы в лугах колхозов и лесах местного значения. Дезорганизатор колхозного производства предстал перед советским судом. На скамье подсудимых он держит себя смирным, приниженным человечком. Но судебный процесс и свидетели колхозники сорвали маску с этого лжеколхозника. Народный суд 2-го участка Кстовского района квалифицировал Сучкова как злостного дезорганизатора и приговорил его к двум годам лишения свободы».

Настоящим «передовиком» в плане «рвачества» и «спекуляции» стал Печорский колхоз имени Калинина. Его поля и угодья непосредственно примыкали к областному центру, да и сам колхоз формально относился к Ждановскому (ныне Советскому) райсовету города Горького. Близость к городу очень помогала «деловым» колхозникам. В Горьком продуктов не хватает, все базары рядом.

«Колхоз неплохо выполняет государственные обязательства, – рассказывала статья «Спекуляция под вывеской колхоза». – Тов. Е. И. Горбунова вместе с сыном заработали 750 трудодней, В. И. Горбунов с женой за август заработали 550 трудодней… Но в колхозе еще не перевелись лодыри, рвачи и спекулянты, прикрывающиеся званием колхозников. Занимаясь торгашеством и спекуляцией, лжеколхозники ставят под угрозу уборку богатого урожая… Всем известно, что «колхозницы» Е. Чумалина и Т. Клюева занимаются спекуляцией промтоварами. В колхозе их не увидишь, а в промтоварных магазинах и на рынках города они днюют и ночуют. Хохлова-Гущина имеет 100 парниковых рам. Раздувая личное хозяйство, она в колхозе почти не работает, заявляя:

– Когда все овощи продам, тогда и выйду на работу…

Бригадир Шустова во время прополки бросила на 3 дня бригаду и ушла «по ягоды», а бригада все эти дни не работала».

Другие попросту крали колхозный урожай и продавали его на рынках. Так, ответственный за овощные поставки Григорий Матвеев и шофер колхоза Дмитрий Мокроусов похитили 20 мешков огурцов и пытались сбыть их на Сенном базаре, где и были пойманы с поличным. Колхозники Чернов, Федосеев и Капустин ночью собрали с общественного поля полтонны картофеля и продали на Средном рынке, после чего неделю пьянствовали, не выходя на работу. Осенью 1940 года под удар попала и так называемая «колхозная интеллигенция». Как правило, к таковой относились жены членов правления и бригадиров, которые считали зазорным убирать картошку и свеклу с рядовыми «грязными» колхозницами и соглашались только на непыльные и «престижные» должности секретарш, бухгалтерш или заведующих клубами. При этом всеми благами колхоза, вроде детских яслей, они продолжали пользоваться. В том же упомянутом колхозе имени Калинина таких «блатных» дам было разоблачено аж 30–40 человек.

Встречались среди «лжеколхозников» и настоящие бизнесмены. «Горьковская коммуна» опубликовала сенсационный материал под названием «Домик в лесу», в котором рассказывалось о «фермере» из Богородского района Паникарове. Поводом к публикации стала жалоба пастуха колхоза «Красный Октябрь» о том, что он едва не был застрелен местным лесником. Решил попасти коров в лесу, а оттуда выбегает злой мужик с двустволкой, палит в воздух и орет: «Вон отсюда!» Это ж как в темные царские времена, когда крестьян поганой метлой гнали из частных владений и угодий. «Среди густой зелени на лесной поляне стоит домик объездчика Богородского лесхоза Паникарова. Летний ветерок качает ветки рябины, жужжат пчелы. При домике Паникарова пасека почти на полсотню ульев. Сытно и тепло живется лесному объездчику. Не дом, а полная чаша. Зимой закрываются ставни домика в лесу, и объездчик переезжает с дачи на зимнюю квартиру в Большое Куликово. Здесь у него тоже свой дом с большими дворовыми постройками и усадебным участком. Продуктов у Паникарова изобилие, денег, что называется, куры не клюют. Бывает, что скапливается в руках тысячи рублей», – рассказывала статья. Стоит отметить, что средняя зарплата рабочего в те годы составляла 300–400 рублей, а многие работники, скажем техничка в школе, получали и вовсе 120 рублей. Больше «куска», то есть тысячи, зарабатывали только кадровые военные, профессора вузов и стахановцы, а сам товарищ Сталин довольствовался «полкуском», то есть пятистами рублями. Как же Паникарову удалось так разбогатеть? Ведь еще семь лет назад вождь объявил о ликвидации кулачества как класса и победе социалистических отношений в деревне!