Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945 - [48]

Однако рабочие, особенно молодежь, несмотря на все эти, по сути, лагерные условия, все же относились к жизни оптимистически. Молодые люди объединялись в дружные компании, ходили друг к другу в гости, вместе отмечали праздники, влюблялись. В молодом возрасте легче было переносить военные тяготы.

Глава 6 Как жили в войну

Барачное ЖКХ

Что касается жилищно-коммунального хозяйства, то на него, по крайней мере в нашей стране, денег всегда не хватает. И советская власть в этом направлении не сильно преуспела. В стране строились заводы-гиганты, реки перегораживались плотинами, росли как грибы Дворцы культуры, Дома Советов и огромные памятники Ленину и Сталину. Строительство жилья и инфраструктуры ЖКХ финансировалось по остаточному принципу.

Капитальные дома возводились по большей части точечно, зато с арками, карнизами и колоннами, красиво же! Ну а для основной массы трудящихся «временно» строились «щитки», «засыпушки» и конечно же бараки. Последние вообще стали особым типом архитектуры, в основном свойственным сталинской России. Как правило, эти одноэтажные прямоугольные здания строились без фундамента на основе деревянного каркаса. Внутреннее устройство было весьма примитивным. В торцевых стенах находились двери, соединявшиеся проходившим через весь барак длинным коридором. По его сторонам располагались двери в «квартиры». Реже строились бараки на два-три подъезда по шесть – восемь квартир. В этом случае двери располагались с фасада. Никаких инженерных коммуникаций в бараках не было, и потому на улице строился общий туалет с выгребной ямой. Отопление осуществлялось печками, индивидуально установленными в каждой квартире. Кухонь тоже не имелось, и жильцы сами мастерили в своем жилище место для приготовления пищи. За водой ходили на общую колонку.

Но даже эти, лишенные элементарных удобств жилища возводились методом «тяп-ляп и готово». Так, материалы заседаний завкома завода № 92 середины 30-х годов свидетельствуют о том, что жилищные условия во всех рабочих поселках были ужасными. Печи были собраны безобразно, вследствие чего дым из них шел не в трубу, а в соседние квартиры, оконные стекла вываливались от ветра, не имелось форточек, входные двери не закрывались, радио работало плохо. «В бараке № 2 теснота, продукты хранятся под койками, клопы, блохи, не хватает воды, – рассказывали отчеты завкома. – В общежитии 3-й площадки рабочие живут в исключительно плохих условиях: в комнатах по 20 человек, стекла разбиты, вся штукатурка отвалилась, процветает воровство». Нет кухонь и даже умывальников. В бараке № 20 пять семей проживают в одной комнате с дырявой крышей, дымящими печами, неработающими плитами, без воды, используя для питья и приготовления пищи дождевую. Последнюю собирали в емкостях, установленных под дырами в кровле. На 1-й площадке на 14 домов были только две уборных на улице, и те переполнены нечистотами».[112]

В ходе проверки жилищных условий ударника Кормушина, проживающего в Молитовке, оказалось, что его семья из шести человек проживала в квартире площадью 26 кв. метров. В рамах были разбиты стекла, из печи шел дым, стены промерзли. Все дети болели. На 1-й площадке в доме № 23 проживал Л. В. Рульков с семьей из четырех человек. Площадь его комнаты составляла 18 кв. метров, из печной кладки внутрь ее шел дым, крыша протекала, штукатурка со стен отваливалась. Нередко муж и жена, неслыханное дело, жили в разных квартирах, так как ни в одной из них не было места для совместного проживания![113]

Особенно тяжело приходилась одиночкам, то есть рабочим без семьи и родственников. Пока они были на работе, их имущество нещадно разворовывалось соседями. В то же время после смены они не успевали ничего купить в магазине, поскольку продукты в нем заканчивались еще днем.

Конечно, надо отметить, что зачастую плохие бытовые условия создавались самими жильцами из-за низкой культуры. В протоколе № 3 расширенного пленума завкома от 21 января 1934 года отмечалось, что «рабочие колют в комнатах дрова, льют куда не следует воду». Подозрительно много было домов с «битыми стеклами». И правда, кто-то же их все-таки побил! Как говорил профессор Преображенский в культовом «Собачьем сердце»: «Разруха?! Кто это? Старуха с клюкой, выбившая все стекла?»

Естественно, централизованный ремонт жилых помещений проводился, но с большими трудностями и малоэффективно. Жители заводских поселков жаловались, что ремонтные работы идут хорошо только «за пол-литра вина». Например, гражданка Ефремова жаловалась на то, что «не дала вина и осталась в комнате неотремонтированной».[114] Впрочем, и тот ремонт, что все-таки делался, имел исключительно низкое качество. Жильцы жаловались, что «печи перекладывали по два-три раза, а они все равно дымят, белят по четыре-пять раз, все равно желтеет и отваливается».[115] При этом во время ремонта жильцы, как собаки, по многу недель проживали в сараях и дровяниках. Зачастую стоимость такого ремонта обходилась дороже, чем постройка нового дома.

Тяжелые социально-бытовые условия приводили к тому, что некоторые специалисты, присланные по распределению, вскоре сбегали с заводов. Так, в заводской газете «За ударные темпы» от 3 апреля 1934 года рассказывалось о молодом специалисте технике Черняеве. Он был прислан по распределению из Ленинграда в Горький и направлен на работу в мастерскую № 4 завода № 92 на должность сменного мастера. Ему предоставили комнату в общежитии. Однако уже в первые дни работы Черняева ограбили по пути с работы, затем он был «обыгран в карты» и обобран соседями по «общаге». В итоге, не выдержав тяжелых бытовых условий и работы, он через два месяца «безо всякого разрешения» попросту сбежал с завода обратно в Ленинград.