Будни революции. 1917 год - [18]

22.02

В этот день – 9 февраля 1917 года по старому стилю – из Петрограда в Мурманск уезжали делегации стран Антанты, принимавшие участие в международной конференции. Последней, как вскоре выяснится, многосторонней встрече на высоком уровне представителей России, Англии, Франции, Италии и Румынии. Перед отъездом глава британской делегации лорд Мильнер встретился с лидером партии кадетов Петром Струве, передав ему две записки. Одна называлась «О состоянии дел в России», вторая – «Продовольственный вопрос в России». Уже из самих названий следовало, что проблема, корень зла заключались не в состоянии армии, не в ее боеготовности, которая в тот момент была на приемлемом уровне, а в политическом и экономическом кризисе внутри страны. В тылу, который перестал соответствовать требованиям военного времени. В первой записке говорилось, что России необходимо правительство, которое могло бы добиться компромисса между различными слоями общества. Проще говоря, нужна была власть, способная сплотить общество. И здесь ничего нового и тем более неожиданного англичане не предлагали. Главным политическим требованием в тот момент, в преддверии, кстати, открытия очередной сессии Государственной думы, было требование, адресованное царю, – учредить кабинет министров, ответственный перед парламентом, чтобы вывести из ступора, бесконечных разговоров саму по себе управленческую вертикаль, заставить ее работать. Струве, конечно же, был в курсе дела, он знал содержание записки председателя Госдумы Михаила Родзянко, который открытым текстом писал царю: «Административное бессилие в отношении организации железнодорожных перевозок вылилось в крайние злоупотребления чиновников различных ведомств, сложилась система сложного, трудно раскрываемого взяточничества, которая одна только и действует в настоящий момент сколько-нибудь удовлетворительно». Вдумаемся, стране, находящейся в чрезвычайно ситуации – идет война, – требуются военный порядок и дисциплина на транспорте, а вместо этого возникает система прикарманивания казенных денег, выделяемых на поставки военных грузов, продовольствия, сырья. Замысловатая бюрократическая схема выдачи литеров – то есть специальных разрешений на формирование железнодорожных составов – выливается в элементарную торговлю этими самыми литерами. В стране даже возникла горькая поговорка, что теперь лучше всего возить товары по литере «Дабл Д» – деньги давай.

Что касается мнения союзников, то они за время пребывания в Петрограде воочию убедились, что при императорском дворе активно действует прогерманская партия, которая отбивает все предложения и требования реформ как проявление предательства и измены. И точно так же, как измену, но уже во дворце, воспринимают в либеральных кругах большого бизнеса и большой политики линию императора на сохранение статус-кво, на поддержание того, что есть в данный момент. Вывод лорда Мильнера: Россию ставят лицом к лицу с революционной ситуацией. При этом «ставят» и те и другие.

Встреча Мильнера и Струве закончилась безрезультатно. Англичане устали от бесконечных приемов, обедов, заверений, обещаний, пустословия, которым подменялись деловые переговоры. Потому что в тот момент в России те, кто мог что-то решить, разговоров не вели, а те, кто вел, не могли ничего решить.

27.02

В этот день – 14 февраля 1917 года по старому стилю – в Петрограде была проведена массовая политическая стачка, в которой приняло участие 80 тысяч рабочих столичных фабрик и заводов. Это было первое после однодневной стачки в память о событиях 1905 года, Кровавом воскресенье 9 января, массовое выступление питерского пролетариата. Во всех партийных советских изданиях эта акция, проводившаяся под лозунгами «Долой войну!», «Да здравствует республика!», проходит как предтеча вскоре грянувшей Февральской революции, как результат пропаганды и агитации социал-демократов – большевиков. Однако эта стачка была не стихийной и спонтанной, она была приурочена ко дню возобновления работы Государственной думы. Это уже многое объясняет. Во всяком случае, объясняет лозунг «Да здравствует республика!». Смысл стачки заключался в выражении солидарности законодательному органу власти, который к тому времени воспринимался многими как оппозиционный монархической власти. Практически все фракции Думы в большей или меньшей степени критиковали политику императора Николая II, а требование учредить кабинет министров, ответственный перед Думой и подчинявшийся бы ей, а не главе государства, разделяло подавляющее большинство депутатов.

Это обстоятельство, кстати, ставило под сомнение саму возможность возобновления работы Думы. Никто бы не удивился, если бы государь объявил о роспуске Думы. Ее полномочия истекали в октябре 17-го года. И были предложения приблизить срок созыва следующей, пятой по счету, Думы за счет объявления досрочных выборов в нее, или, наоборот, отложить выборы до окончания войны. Кроме того, на протяжении января и начала февраля 17-го года многие думцы, причем из числа тех, кто не числился в радикалах – октябристы, прогрессисты и кадеты, что называется, «засветились» активными призывами к свержению монархии, к обсуждению будущих реформ. Причем такое обсуждение велось открыто, публично на переговорах с иностранными политиками, приехавшими в Петроград на международную конференцию стран Антанты. К активным выступлениям призывал тогда рабочих и Центральный военно-промышленный комитет, организация отнюдь не революционная. Но верно и то, что в начале 17-го года понемногу начала оживать и радикальная социал-демократия. Возобновило свою деятельность Русское бюро ЦК РСДРП, лидерами которого были тогда Заруцкий, Молотов и Шляпников. Они установили связь с заграничным бюро ЦК, которое возглавлял Ленин. Так что в упомянутой нами стачке принимали участие и большевистские агитаторы из Петроградского комитета партии, в распоряжении которого были подпольные типографии. А вообще-то в тот момент, в канун Февральской революции, партия большевиков в России состояла из 24 тысяч членов, объединенных в 154 местные организации. Уточним, речь идет обо всей стране, а не только о Петрограде.