Будни революции. 1917 год - [11]
06.02
Характерное разнообразие событий начала февраля 1917 года лучше всего прослеживается по газетным публикациям. Газета «Русское слово» под заголовком «Эвакуация Румынии. Переезд королевской фамилии» писала: «Из Киева сообщают, что румынская королевская фамилия прибыла в Одессу, откуда переедет в Петроград. Управлению Юго-западных железных дорог предписано отправить для этого салон-вагон. Неизвестно, проследует ли сам король вместе с семьей в столицу России или останется в районе фронта». Проследовал. Фердинанд I с супругой и сыном, принцем Каролем, будут приняты Николаем II. Румынский король предложит заключить династический брак, выдать старшую дочь русского императора Ольгу за своего сына. Предложение будет отвергнуто, причем чисто по семейным соображениям. Ну не понравился всему семейству принц, да и с родителями Ольге расставаться не хотелось, а родителям – с ней. Подметили также, что Кароль – ветреный юноша, на других великих княжон заглядывался. Задним числом, конечно, появится немало печальных пересудов, что вот, мол, если бы такой брак был заключен в начале 17-го, то как минимум одна из дочерей императора могла бы остаться в живых. Впрочем, в тот момент румынский двор сам искал пристанища: 6 декабря 16-го года немецкие войска захватили Бухарест, оставшиеся 22 дивизии румынской армии отступили в Молдову, а Румынский фронт пришлось держать русским войскам. И к существующим и без того большим проблемам прибавилась новая головная боль.
Еще один показательный заголовок газеты: «В дни трезвости. Винокуренный завод на кладбище». «В Царицыне на православном погосте обнаружен большой, оборудованный по последнему слову техники тайный винокуренный завод. Владелец – кладбищенский сторож – при задержании пытался оказать сопротивление, был обезоружен и арестован. В одной могиле найдено 160 бутылок чистого спирта и пачка денег. Завод функционировал четыре месяца, продукцию оптом и в розницу отпускали в мелочные лавки и шашлычные». О сухом законе в России, который Николай II ввел в самом начале войны, вроде бы всем известно. Но насколько строго выполнялись его требования? С одной стороны, были запрещены производство и продажа всех видов алкогольной продукции, с другой – известно, что крепкий алкоголь разрешено было подавать в ресторанах и трактирах. В данном случае указание на сбыт нелегального самогона в учреждения, скажем так, общепита, оставляет место для недоумения. А как же, в случае тотального запрета на винокурение, снабжать рестораны и шашлычные разрешенным алкоголем?[1]
Еще одна показательная заметка: «Владикавказ. К убийству миллионера Замкового». «Закончилось следствие по делу бывшего начальника терской охранной стражи подполковника князя Макаева, он сознался в убийстве. Ревизия обнаружила крупные недочеты и злоупотребления при выдаче и покупке амуниции для стражи и недостачу оружия. Установлено, что князь Макаев фиктивно принимал на службу уклоняющихся от военной службы». Что ж, яркая иллюстрация еще одной проблемы. Поставки оружия и снаряжения по госзаказу сопровождались фантастической коррупцией, как правило, чиновники и предприниматели действовали в сговоре, заодно, но бывали и ситуации, когда военному чиновнику приходилось прятать концы в воду. Как видим, в данном случае это было безуспешно.
07.02
В этот день – 25 января по старому стилю – французский посол в России Морис Палеолог записал в своем дневнике: «У меня завтракают Думер, председатель Думы Родзянко, румынский премьер Братиано, несколько членов Госсовета и финансист Путилов. Кроме Путилова, который замкнулся в красноречивом молчании, все мои русские гости обнаруживают оптимизм, от которого они были далеки еще несколько дней тому назад. Впрочем, со времени прибытия иностранных делегаций на конференцию в Петрограде оптимизм циркулирует в столичном обществе. Но, увы, как только союзники уедут, барометр опять опустится до низшей точки. Ни один народ не поддается так легко влиянию и внушению, как русский народ». Когда русский политический бомонд покинет кабинет посла, Палеолог шепнет на ухо своему британскому коллеге лорду Мильнеру: «We are wasting time» – «Мы теряем время». Почему теряем? Не потому ли, что они не с теми людьми говорят? Чем вызвано красноречивое молчание Алексея Путилова? Не случайно же это отмечено послом. Путилов – одна из немногих фигур русского крупного бизнеса, которая часто упоминается в источниках. Один только машиностроительный завод – Путиловский, в советские времена Кировский, – флагман русской индустрии. Однако в списке тридцати богатейших фабрикантов и банкиров России по состоянию на 1917 год он занимал всего-навсего 24-е место. Общий капитал – около 10 миллионов золотых рублей, в пересчете на доллары США в соотносимых суммах и с учетом инфляции сегодня это было бы 110 миллионов долларов. Немного. Кстати, на первом месте по состоянию был мало кому известный Николай Второв. 60 миллионов золотых рублей – это около 700 миллионов долларов по сегодняшнему курсу. Золотопромышленник, к началу войны основатель новых производств – завода «Электросталь» под Москвой, химических производств, вагоностроения, а также первых коксохимических заводов в Донбассе. Судьба Николая Второва удивительна, он остался в Москве после Октября 17-го, жил в своем доме на правах ответственного квартиросъемщика, был убит в мае 1918. Преступников не нашли. По неофициальной версии, на бытовой почве Второва убил его же побочный сын. Алексей Путилов, в отличие от Второва, который в политику не окунался, наоборот, председательствовал в Союзе промышленников, в Обществе изготовления снарядов и прочих боеприпасов, был членом Особого совещания при Военном министерстве. И его, Путилова, присутствие на Петроградской конференции, а также интерес к нему со стороны союзников оправданны и очевидны.
