Будет День - [8]

11.02.36 г. 19 ч. 17 мин.

Мужчин было двое, и один из них, наверняка, — немец. Тем хуже обстояли дела для человека последние два года известного в Париже под именем Анри Леруа. "Немец", судя по всему, неплохо разбирался в делах Гестапо, и провести его было затруднительно. А "француз"… Тот пугал Гюнтера Графа пожалуй, даже больше, чем "немец". У "лягушатника" оказался тревожащий взгляд "страдающего праведника". "Froschesser — подумал Гюнтер. — Поганый лягушатник". Человек именно с таким взглядом мог — ради дела и наперекор собственным представлениям о добре и зле — запытать допрашиваемого до смерти. Это Гюнтер хорошо знал на собственном опыте. Он уже встречал подобных людей. А потому, не стал запираться. Это глупо, а главное, толку — ноль…

11.02.36 г. 20 ч. 15 мин.

— А где же мой любимый кузен Баст? — с этой женщиной следовало держать ухо востро, потому что, если зазеваешься…

"Съест… Трахнет… И глазом моргнуть не успеешь!"

Что правда, то правда: баронесса великолепная актриса! И толку с того, что Степан знал это? Когда хотела — а сейчас она определенно хотела — Кайзерина Кински в роли могла "выступить" настолько естественной и искренней, насколько в жизни человек выглядит не всегда. Глядя на нее, слушая голос, даже тени сомнения не возникало, будто ее поступки — по наитию, из мимолетного каприза или минутного порыва, и действия ее казались настолько далеки от "коварных планов", нарочитости и тайных умыслов, что о "тонких расчетах" даже думать противно. Такими естественными могут быть только дети, животные… и, да — возможно, некоторые "блондинки". Но у Кисси это тоже получалось, хотя она отнюдь не "блондинка". Напротив, Степану не раз уже приходилось убеждаться, что Ольга — Кайзерина — Кейт или как ее называл Ицкович — Кисси — женщина непростая и всегда "себе на уме". Тем не менее, знать и "понимать" вещи, суть, разные. Вот и сейчас, стоило Кисси "сделать глазки" и сыграть голосом, как Степан тут же "поплыл", с трудом удерживая — пока еще — голову над водой.

— А где же мой любимый кузен Баст? — спросила Кейт, чуть прищурившись.

— Он занят, о прекраснейшая из баронесс… — единственным способом спастись было выпустить на волю баронета. Тоже не боец для такого случая, но все-таки…

— Занят… Какая жалость.

— Он просил передать, что у него возникли срочные дела…

— А?.. — но Степан уже почти взял себя в руки и не желал терять только что вновь обретенной свободы воли.

— Вот, — кивнул Матвеев на черный кожаный футляр, который, войдя в гостиную, оставил на стуле около двери.

— Тромбон, — кивнула Кейт и лучезарно улыбнулась. — Но я не умею играть на тромбоне, баронет. На гитаре…

Однако Степан не дал ей продолжить — железо следовало ковать, пока слюни из пасти не потекли.

— Это самозарядная винтовка, — сухо объяснил Матвеев и, вернувшись к двери, взял футляр в руки и продолжил:

— Чехословацкая, Zbroevka Holek… модель 1929 года. С магазином на десять патронов.

— Мне это ни о чём не говорит… — слукавив, Ольга приняла тон, предложенный Степаном. — Покажи.

Тихо и напрасно радуясь, что так просто отделался, Степан поставил футляр на стол, щелкнул замками.

— Автоматическая? — с ироническим сомнением в голосе спросила Ольга, рассматривая разобранную для удобства переноски винтовку.

— Самозарядная, — ворчливо поправил ее Степан. — У тебя будет пять выстрелов…

— Почему только пять? — удивилась Ольга. — Ты же сказал что магазин на десять?

— Времени не будет, — Степан вытащил из кармана пачку сигарет и, не торопясь, закурил. — Дай бог, чтобы и на пять хватило. Постреляешь и бросай. Главное ноги вовремя унести.

— Так на ней же мои отпечатки будут. Впрочем… — она задумчиво пробежалась пальцами по спусковой скобе… — У меня есть пара таких тонких перчаток… лайка…

— Я об этом тоже подумал, — кивнул Степан. — Вот держи.

— Секс-шоп ограбил? — усмехнулась Ольга, беря в руки пару черных перчаток из тонкой резины. — Это же латекс, верно?

— Верно. Хирургические, но, в принципе, Витя сказал, что можно было бы и презервативы на пальцы…

— Вы извращенец, Степан! — сделала большие глаза Ольга. — Презервативы… на пальцы… Содом и Гоморра! — Ольга подняла свою аристократическую руку к глазам и, как бы близоруко прищурившись, начала внимательно изучать свою изящную кисть, демонстративно шевеля длинными тонкими пальцами. — Я таких размеров и не встречала ни разу… Но, доверяю опытным мужчинам, и готова… эээ… положиться на вас!

— Я не извращенец, — улыбнулся Степан, но тут же стер улыбку с губ. — Я практик, впрочем, решай сама, в чем тебе легче стрелять, но учти, много времени у нас не будет. Отстреляешься, бросай ствол и уходи. Там ведь еще и дорогу придется искать…

— Найдем, — беспечно отмахнулась Ольга. — Мне вообще несложно. Сброшу комбинезон, суну его в сумку и… Ты бы поверил, что такая женщина, — она сделала плавное движение рукой со все еще зажатой в ней перчаткой и качнула бедром. — Что такая женщина способна стрелять с крыши дома в живых людей?

— Нет… но, как учит нас французский кинематограф, на такое способны даже малолетние нимфетки, и я не стал бы полагаться на то, что во французской полиции, не в кино, а в реальности, полно идиотов. Ладно, — он взглянул на часы. — Мне надо идти, да и тебе, по-моему, тоже. Завтра с утра придет Витя или… родственничек твой, — чуть улыбнулся он. — В общем, кто-нибудь придет и поможет тебе разобраться с устройством. Потом съездите загород, пристреляешь инструмент…