Будда, боги, люди и демоны - [48]

С именем этого яки связана вера в возможность изготовления сильнейшего магического средства, своеобразной волшебной палочки, так называемого «языка мертвеца». Может быть, мои информанты, рассказывая это жутковатое поверье, сами не очень–то верили в него, но все–таки слегка поеживались от суеверного страха.

Чтобы добыть это мощное волшебное средство, требуется немало храбрости от эдуры, вернее, от эдур, так как на подобную «операцию» идут не меньше чем двое сразу. Поздно вечером жрецы якобы отправляются на кладбище, где отрывают свежую могилу и открывают гроб, затем они беспрерывно читают заклинания, пока наконец мертвец не садится в своем гробу и не высовывает язык. Этот язык отрезают, по–прежнему ни на минуту не прекращая чтения заклинаний. Самый опасный момент наступает около 12 часов, когда должен появиться Махасона. Он станет всячески пугать эдур, и тут важно не поддаться страху, выдержать поединок. При этом ни один не должен дрогнуть, в ином случае погибнет напарник. Если хватит храбрости и страшный яка отступится от смельчаков, то добытый ими «язык» приобретает могучую волшебную силу, которой можно пользоваться по своему усмотрению.

Образцом сложнейшего заклинательного ритуала черной магии является и обряд «пилли» (от дравидского слова со значением 'дитя', 'плод чрева'), зафиксированный чешским ученым Отакаром Пертольдом в первой четверти XX в. Это чародейское предприятие имеет целью получить в свое подчинение исполнителя злокозненных умыслов — самого демона. Длится оно, по свидетельству информантов, многие месяцы и делится на несколько этапов.

Вредоносная магия направляется против какой–нибудь девушки, еще даже не вышедшей замуж, а вторично — когда она уже состоит в браке и забеременеет. С помощью заклинаний и магических обрядов добиваются того, чтобы ребенок ее родился мертвым. Следующая задача злоумышленников — завладеть телом мертворожденного, а заклинатель с помощью соответствующих манипуляций должен «оживить» это тело, призвав демона и заставив его вселиться в мертвого младенца. Этот ритуальный момент так и называется дживама, то есть 'оживление'. По поверью, «вселившись» в младенца, демон меняет его облик, при этом может явиться в 18 обличьях: в виде прекрасного юноши, кобры, курицы, девы, старика, вепря, льва, собаки и т. п.

Разумеется, никто из рассказчиков сам таких фантастических ритуалов, как «пилли» или «язык мертвеца», не наблюдал, они относятся к разряду описываемых и пересказываемых, и всегда подчеркивается, что для их исполнения важнейшим условием является сохранение абсолютной тайны. Имеются и другие, попроще, способы подчинения демонов своей воле с целью осуществления с их помощью вредоносной магии. Обряды черной магии называются «кодивина» или «хунияма». Последний термин связан с особым демоном по имени Хуниян–яка (иначе: Суниян). Чаще всего он изображается верхом на белой лошади, весь обвитый кобрами (тот, кто пьет кровь змей и их яд, приобретает большую магическую силу), вооруженный саблей, двумя трезубцами и огненным ковшом. Хуниян–яка поражает людей различными внутренними болезнями, от которых происходит тошнота и судороги; женщин карает бесплодием, вредит беременным. В некотором роде этот демон является царем магии. Он один из немногих демонов, для кого устраиваются отдельные храмики или алтари на территории храмов богов–покровителей. Между прочим, он и сам изображается белокожим. Как у всех демонов, у него торчат клыки изо рта; про него говорят, что он имеет восемь имен и десять обличий, и его всегда сопровождают двенадцать жен. Раздумье над общим набором черт этого сингальского персонажа наводит на мысль о связи его образа с гетерогенной для сингалов культурой, возможно ближневосточной.

Так или иначе, вера во вредоносную магию чрезвычайно живуча в сингальской среде, так же как вера в порчу от «дурного глаза», «дурного слова» и «дурной мысли». В повседневной практике распространены простые ритуалы против порчи. Например, в деревне женщина–мать в пятницу не забудет совершить такой простой обряд: зажав в горсти немного красного перца, зерен горчицы и соли, она трижды проведет рукой над головой своего ребенка со словами «асваха, катаваха, хова дуравева», что и означает: «прочь дурной глаз, дурное слово, дурная мысль».

В случае трудных родов тоже обычно предполагают действие черной магии и обращаются за помощью к эдуре. Тот совершает различные обряды из своего арсенала (типичным в таких случаях является обряд разрезания лимонов), читает заклинания. В ряд магических действий вовлекается и муж роженицы: чтобы «помочь» жене, он разбивает кокосовый орех в ступе для толчения риса или о дверь помещения, где идут роды. Не забыты бывают и средства буддийской обрядности: прибегают к чтению священных текстов (читают обычно сутры «Атанатия» и «Ангулимала»). Но для чтения сутр в таких случаях никогда не приглашают монахов — чтение совершает кто–нибудь из почтенных мирян. В руки роженицы вкладывается конец священной нити.

Изучение отдельных персонифицированных демонических образов говорит об их происхождении из разных источников и под влиянием различных идей религиозного, а иногда и социального плана. Так, любопытен Мадана–яка, причиняющий людям всяческие неприятности сексуально–эротического свойства. Его имя — эпитет бога любви Камы из индуистского пантеона, в то же время слово «мадана» как нарицательное (санскритского происхождения, но свойственное и сингальскому языку) означает «желание страсть». Индуистское влияние в оформлении этого образа очевидно. Оно подтверждается и именами семи демониц — спутниц Маданы–яки: Кали, Махани, Рати–мадани, Мал–мадани, Матиками, Ратаками, Ма–хакали, где первое и последнее имена являются эпитетами Дурги, а другие так или иначе связаны с именами бога любви Камы и его супруги Рати.