Будь со мной честен - [8]

– Вот ты и попался, проказник, – сказала она.

– Она хотела дотронуться до моего рояля, – пожаловался Фрэнк. – Мы практически не знакомы.

– Она пока не знает правил, сынок.

– Мы ведь с тобой уже познакомились, Фрэнк, разве нет? – оторопело произнесла я, начиная потихоньку приходить в себя. – Я из Омахи, как Фред. Ты знаешь, что меня зовут Элис. Я еще не сказала тебе свое полное имя. Элис Уитли.

Я протянула ему дрожащую руку, еще раз порадовавшись, что мои пальцы остались целы.

– Надеюсь, ты посвятишь меня в свои правила?

Фрэнк отвернулся и спрятал лицо на материнской груди.

– Кто это, мама?

– Ее зовут Пенни.

– Меня зовут Элис, – возразила я.

– А когда она уйдет?

– Как только твоя мама напишет книгу, я сразу же уеду, – пообещала я. – Честное слово.

– А сколько нужно времени, чтобы написать книгу? – спросил он у матери.

Я как раз тоже об этом задумалась.

– Прочесть книгу – совсем недолго, – добавил мальчик.

М. М. Бэннинг впервые за все время поймала мой взгляд.

– Если хочешь принести нам хоть какую-то пользу, – сказала она, – запомни две вещи. Правило первое: не прикасаться к вещам Фрэнка. Правило второе: не прикасаться к Фрэнку.

– Не прикасаться к Фрэнку? Да он сам минуту назад держал меня за руку.

– Он может взять тебя за руку, а ты его – нет, – пояснила она.

– А как вы переходите дорогу? – спросила я, испытывая жуткую неловкость, точно рассказываю бородатый анекдот о панке с цыпленком на щеке.

– Естественно, я держу Фрэнка за руку. Я его мама, мне не нужно спрашивать.

Она произнесла это с удивительной нежностью. Я увидела в ней Мими, которой так восхищался мистер Варгас.

Он был прав. Я взяла себя в руки.

– Значит, ты любишь Джимми Кэгни, Фрэнк? – спросила я и не получила ответа. – «Белое каление»?

Фрэнк искоса посмотрел на меня.

– Кэгни получил Оскара за «Янки Дудл Денди». Ему хорошо удавались гангстеры, хотя сам он не слишком любил эти роли. Он начинал с песен и танцев в водевилях и больше всего любил танцевать.

Фрэнк произнес слово «водевиль» на французский манер.

– Покажешь мне как-нибудь «Янки Дудл Денди»? – спросила я. – Никогда не видела.

– Ладно, – сказал он, вывернувшись от матери и вновь завладев моей рукой. – Ты будешь в восторге. Я видел картину много-много раз. Кстати, меня зовут Джулиан Фрэнсис Бэннинг. Можешь называть меня Фрэнк. С моей мамой ты уже знакома. Я иногда называю ее мамой, а еще мамочкой или мамулей. Разумеется, тебе это не подойдет. Мамин брат называл ее Мими, потому что в раннем детстве не мог выговорить Мэри Маргарет.

– Да, знаю, – сказала я. – Мистер Варгас тоже называет твою маму Мими.

– Это не значит, что ты можешь ее так называть.

– Ну что ты, ни в коем случае, – уверила его я, хотя с той минуты называла ее именно так. Мысленно.

– Район, где жили в двадцатые годы Глория Суонсон и Рудольф Валентино, называется Уитли Хайтс, – заметил Фрэнк. – Ты с ним как-то связана?

– Думаю, нет. К сожалению. И прости меня, пожалуйста, за фортепиано.

– Что надо сказать, Фрэнк? – вмешалась Мими.

– Это твой настоящий цвет волос? – спросил он.

3

– Как ты думаешь, – спросил мистер Варгас, прощаясь со мной в аэропорту Ньюарк, когда я улетала в Калифорнию, – откуда у нее взялся ребенок? Может, он приемный? Мими ведь избавилась от этого безмозглого недоразумения из Малибу, за которое я просил ее не выходить, сто лет назад.

Мы с боссом нечасто разговаривали на подобные темы.

– Не знаю, – сказала я. – Как-нибудь при случае у нее спрошу.

На его лице отразился такой ужас, что мне пришлось сказать:

– Я пошутила, мистер Варгас.

– Понял. Извини, Гений. У меня пропало чувство юмора.

Он дал мне это прозвище, когда мы познакомились поближе и стали друзьями. Мистер Варгас пошарил в карманах, точно искал потерянное чувство юмора.

– Ох, чуть не забыл. Это тебе.

Он протянул мне небольшой сверток.

– Что это? – спросила я.

– Так, пустячок. Откроешь, когда сядешь в самолет. Пока, Элис. Береги себя. И Мими. Записывай все ходы.

Я не успела спросить, что имеет в виду мистер Варгас: он неловко обнял меня, как мог сделать любящий отец, отправляя дочку в колледж, если бы он у меня когда-нибудь был.

– Вперед, «Кукурузники»! – сказал он и ушел, ни разу не оглянувшись.

Я знаю, потому что смотрела ему вслед, пока мистер Варгас не затерялся в толпе.

Раскрыв пакет, я обнаружила надувную дорожную подушечку с эмблемой своей альма-матер, Университета Небраски. Мне платили там полную стипендию по специальности бухгалтерский учет, а дополнительно я изучала студийное искусство. Я получила образование не хуже, чем в Гарварде, хотя в Нью-Йорке мою точку зрения никто не разделял. Кроме мистера Варгаса, окончившего Государственный университет Нью-Йорка в Нью-Палц в тысяча девятьсот шестидесятом году.

В компьютерном магазине, где мы познакомились, я увидела в нем родственную душу, когда он сказал:

– Ты всегда можешь узнать выпускника Гарварда, вот только зачем?

Вперед, «Кукурузники»! Милый, милый мистер Варгас! Он знал, как называется наша университетская команда, хотя никогда не смотрел футбол. Я тоже не увлекаюсь футболом.

Впервые в жизни мне удалось уснуть в самолете. Просто до того вечера я ни разу не летала на самолете.