Будь со мной - [9]

— Я…

— Знаешь, как сильно мне понравилась твоя книга? — вдруг как-то просто сказала она, не дав мне раскрыть рот. — Правда, очень понравилась. Сначала мне казалось, что совершенно не понравится, но постепенно пробрало; ты уловил его сущность. Я начала понимать его. Пока читала, мне казалось, что я жила с ним, что мы плаваем вместе, — Магелланов пролив, Огненная Земля; такие названия… — Она плавно двигала руками, причем только тогда, когда говорила; кончиками пальцев легко касалась шеи. — Это так удивительно — представлять себе места, в которых никогда не был, описывать человека, всю его жизнь.

Она отвернулась, словно сказала лишнее, потом посмотрела себе под ноги. Я тоже на них посмотрел. Оказалось, что она обута в небольшие узкие полусапожки, зашнурованные на голенищах, напоминающие обувь молодых женщин времен короля Эдуарда[8]. Я заметил, что лодыжки у нее узкие и изящные. Она как будто смутилась.

— Спасибо, — сказал я.

Удовольствие елеем разлилось по душе… вопреки собственному мнению, вопреки ужасной оценке критика, писавшего рецензию на мою работу. Похвала эта послужила для меня наградой за все те бессчетные часы, проведенные в кабинете с книгами, за которые мне даже не заплатили как следует, за все две с половиной книги, вышедшие из-под моего пера на сегодняшний день. В этом уравнении величины были настолько разновеликими, что даже эти осколки запоздалой похвалы несли в себе море удовольствия.

Мы снова помолчали.

— Ты недавно в Лондоне? — наконец спросил я, стараясь быть вежливым.

— Около года.

— И?.. — Я вопросительно посмотрел на нее.

— Да, — ответила она. — Более или менее.

«Что за игра в молчанку?» — подумал я. Хоть ее взгляд говорил о почти агрессивной самодостаточности, у меня возникло желание как-то поддержать ее. Ее губы дернулись, словно ей стало стыдно за то, что я обнаружил одинокую природу ее существования.

— Позвони мне на работу, — я достал из бумажника визитку и, ощущая себя благодетелем, вручил ей. — Если хочешь, можешь забрать себе несколько книг из моего офиса… мои друзья постоянно у меня что-то берут почитать. Заодно разгребешь мои пыльные завалы. Мое рабочее место уже становится похожим на дом Айрис Мердок.

Она рассмеялась, по-настоящему, искренне, с морщинками у глаз.

Придвинулась ко мне ближе. От нее исходил запах абсолютной чистоты.

— Однажды я видела ее, в Норд Оксфорде, — сказала она. — Она была одновременно и уродливой, и красивой. Я тогда была с одним человеком, с которым мне не стоило быть, и вот посреди белого дня совершенно случайно встречаю на улице Айрис Мердок, как дух во плоти. У меня в сознании два этих человека с тех пор стали ассоциироваться. Хороший это был день.

Она посмотрела на меня, улыбнулась, развернулась и ушла. Я проводил взглядом ее затылок, пока она не прошла через комнату и не исчезла из виду.

4 Лелия

Поговорив со старой подругой Кэти, я вдруг совершенно четко поняла, что беременна, или подумала, что поняла. Я почувствовала себя так, как никогда раньше не чувствовала. Это была моя третья беременность, предыдущие две от другого мужчины (первая — случайность, вторая — странная попытка доказать самой себе, что еще могу зачать, что меня не всегда окружает смерть), и в первый, и во второй раз меня беспокоило тревожное ощущение, что на самом деле я вовсе не беременна, и оба раза через несколько недель я теряла ребенка в сгустках спекшейся крови вперемешку с горем. Чувство потери притупилось, но так и не прошло. Я чувствовала себя виноватой перед этими детьми, как будто я была причиной того, что их жизни вышли такими недолгими. Я хотела быть за них в ответе, помнить то, что могло бы быть их душами. Когда я слишком много о них думала, я всегда начинала плакать, поэтому изо всех сил старалась вспоминать о них как можно реже.

Впрочем, вопреки всему меня вдруг переполнила уверенность в том, что мое тело работает и я смогу выносить ребенка. В душе шевельнулась надежда.

Поискала глазами Ричарда: не терпелось поделиться с ним своим открытием. Он высок, поэтому я быстро его нашла. Он, наклонившись, с кем-то разговаривал и смеялся. Ребенок, в котором слились наши ДНК, только-только начал формироваться внутри меня. Я смотрела на каштановые волосы Ричарда, на его особенные большие глаза с морщинками под нижними веками, на нос, спокойно жить с которым может себе позволить только мужчина, и счастье закипело у меня в душе при мысли о том, что наши и рост, и цвет кожи встретятся где-то посредине, когда сольются гены; попыталась представить, какой вид будут иметь глаза, в которых объединятся пигменты наших радужных оболочек, — получились спирали из полосок двух цветов: мои темно-карие и его голубо-зелено-серые, которые мне всегда казались корнийскими, хотя его родители на самом деле родом из других мест.

Пока я наблюдала за ним, волна любви и нежности накрыла меня с головой. Мне он казался похожим на рыбака из книги, эдакий морской волк, который на самом деле, наверное, ни разу в жизни не держал в руках просмоленный канат, но принадлежал к миру более широкому и открытому всем ветрам, чем улицы, на которых я его видела, — даже короткая стрижка не могла скрыть того, что волосы у него вились непослушными волнами, а его неугомонный вид больше подходил к пространствам более широким. Я не сводила с него глаз, пытаясь привлечь к себе внимание. Он не повернулся. Где-то в районе лба возникло ощущение усталости, и я села. Жуткие картины Рена окружали меня со всех сторон. Когда я закрыла глаза, веки прошлись как по сухому. Несколько секунд я сидела с закрытыми глазами, сухое пощипывание не утихало.