Будь моей мамой. Искалеченное детство - [62]
Я вернулась в спальню, но заснуть никак не могла. В итоге я бросила эти попытки, спустилась и приготовила себе какао. Я стояла в кухне и грела руки о горячую чашку, обдумывая все, что вытекало из признания Джоди. Живя по соседству, Смиты могли видеть посетителей дома Джоди и, возможно, знали (если не по имени, то хотя бы в лицо) этих «дядюшек, тетушек и дедушек». Если полиция опросит Смитов сейчас, когда дело уже начато, почему бы им не сказать правду? Я хорошо знала район, где росла Джоди, — мне уже попадались дети оттуда. Это было тесное, сплоченное соседство, где все семьи знали друг друга. Сколько же еще соседей знали о происходящем, но продолжали молчать, боясь возможных последствий? И как им спится по ночам?
ГЛАВА 25
Отрицание
— Но они должны что-то знать! — доказывала я Джилл, когда она позвонила несколько дней спустя. — Они наверняка не раз бывали в их доме. Их дочери были лучшими подругами.
— Да, но Смиты утверждают, что они все еще дружат. Сказали, что они поражены такими обвинениями, и даже предложили предоставить характеристику родителей Джоди. Мне жаль, Кэти, но не думаю, что они будут нам полезны.
Я не могла вымолвить ни слова. Я чувствовала, что заговор молчания снова окружает Джоди, и это пугало меня.
— Так почему они запретили своей дочери общаться с Джоди, если у нее такие замечательно хорошие родители?
— Они сказали, что ничего такого не говорили. Слушай, Кэти, я не сомневаюсь ни в твоих словах, ни в словах Джоди. Но Эйлин действительно поговорила с ними, и, судя по всему, они ничего не расскажут, и полиция того же мнения. Если бы эти так называемые дедушки имели привод, было бы совсем другое дело, но — увы! На самом деле все, что мы имеем, — это слова запутавшейся восьмилетней умственно отсталой девочки, которая к тому же отказывается говорить с полицией. Этого недостаточно.
— Не такая уж она и запутавшаяся, — процедила я. — Нет, когда речь заходит об этом, она предельно сосредоточенна и собранна… — Я перевела дух. Не стоило срываться на Джилл. — Прости. Я просто ничего не понимаю. Получается, что они выйдут сухими из воды, а Джоди должна пострадать от последствий того, что ей хватило духа рассказать все как есть.
— Понимаю, это очень досадно, но Джоди не обязательно знать о ходе уголовного дела. В любом случае, это хорошо, что она нашла силы открыться, но мы должны принимать все так, как оно складывается на данный момент. В полиции сказали, что они оставят заявление открытым на случай, если всплывет что-то новое.
— Мне нужно держаться подальше от этого, — сказала я устало. — Я стала слишком заинтересованной.
— Иначе ты не была бы таким хорошим попечителем, Кэти. И я еще не забыла про твой отдых. Я работаю.
Мне хотелось самой явиться к Смитам и, если понадобится, умолять их пойти навстречу. Я курила во дворике и раздумывала на тем, что им скажу. Если я посмотрю им в глаза, станет ли им стыдно, захотят ли они сознаться во всем, что им известно? Если расскажу о кошмарах Джоди, о том, во что превратилась ее жизнь, они передумают? Я глубоко затянулась, но, отбросив сигарету, поняла, что не смогу так поступить. Это было бы совершенно неуместно, не в компетенции попечителя и, возможно, лишило бы меня работы, а вместе с тем и Джоди. Кроме того, я сомневалась, что из такого дела может выйти толк. Если Смиты устояли против напора полиции и соцслужб, мне тем более их не пронять. Я вошла в дом и закрыла кухонную дверь, и мне снова передалась досада Джоди.
Тот факт, что Джоди наконец ходит в школу, немного утешал и давал надежду, что размеренная школьная жизнь поможет ей забыть о произошедшей трагедии. Но повседневность неминуемо должна была напоминать о прошлом. Наступил четверг, и я приехала пораньше забрать Джоди, чтобы пойти на пересмотр ДПО.
К трем часам мы вшестером собрались в моей гостиной, пили кофе и угощались закусками. Эйлин опоздала на целый час и без объяснения причин просто сказала с порога: «Извините, меня задержали». Потом раздала нам копии повестки дня, и мы наконец приступили.
Джоди не понимала, почему вдруг она оказалась в центре всеобщего внимания, и, вполне естественно, устроила представление на публике. Она вставала в позу, то и дело подскакивала и опять садилась, выкрикивая указания, и перебивала всех и каждого, кто бы ни заговорил. Объявила, что играет в школу. Джилл бросила на меня красноречивый взгляд: мы-то с ней представляли, что будет что-то подобное.
Несмотря на помехи со стороны Джоди, Эйлин настояла на том, чтобы проработать ее план, и при необходимости повышала голос, перекрикивая Джоди. Очень скоро это стало походить на цирк. Адам Вест сделал свой отчет очень кратко — буквально несколько слов, — поскольку Джоди проучилась в его школе еще только три с половиной дня. Затем, поскольку ему пора было на очередную встречу, он извинился и оставил нас. Джоди это не понравилось. Почему ему можно вернуться в школу и веселиться, а ей нет? Она была на грани сильной истерики, предотвратить которую мне удалось, только угостив ее печеньем и пообещав, что она пойдет в школу завтра.
Из-за неуемной активности Джоди я то и дело вскакивала с места и с трудом могла уследить за разговором. В придачу мне было еще и неуютно: разговоры о Джоди в ее присутствии могут задеть девочку и даже повредить ее психическому здоровью.
В своей книге Кэти Гласс, психолог и опекун, помогающая проблемным детям уже больше 25 лет, рассказывает о Люси – маленькой девочке, которая к 11 годам сменила несколько приемных семей. Казалось, что ребенок уже не сможет вернуться к нормальной жизни, разучился доверять и любить. Но благодаря заботе и чуткости Кэти Люси не только смогла освободиться от травм прошлого, но и обрела настоящую семью.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Вечно беременной матери и вечно пьющему отцу Марианны не было никакого дела до своей восьмилетней дочери. Единственным человеком, который проявлял к ней хоть какое-то участие, был их сосед. Он называл девочку «моя маленькая леди» и показывал, «как целуются феи».Но однажды сосед поцеловал ее по-другому. И этот поцелуй был далек от невинной ласки названного «папы». Запуганная Марианна много лет хранила «их общий секрет», но в тринадцать лет девочка забеременела. Страх перед соседом, давно превратившимся из друга в мучителя, помешал ей рассказать всю правду о том, кто является отцом ребенка.Новорожденную дочь отдали приемным родителям, а юная мама вернулась домой.
Малышка Кэсси всегда знала, что мама ее не любит. «Я не хотела тебя рожать. Ты мне всю жизнь загубила. Ты, ты все испортила» – эти слова матери преследовали девочку с самого раннего возраста. Изо дня в день мать не уставала повторять дочери, что в этой семье она лишняя, что она никому не нужна.Нежеланный ребенок, нелюбимая дочь, вызывающая только отвращение… Кэсси некому было пожаловаться, не на кого положиться. Только крестный отец казался девочке очень добрым и заботливым. Она называла его дядя Билл, хотя он и не был ее дядей.
Тони Магуайр рассказывает трагическую историю своей юности. Кошмар вернулся вместе с возвращением из тюрьмы отца, который был приговорен к заключению за изнасилование собственной дочери. Мать продолжает свою игру в добропорядочную семью. Она принимает любимого мужа назад. Роль простившей раскаявшегося грешника жены и мнение соседей оказываются важнее счастья Тони. Осознав, что родной дом перестал быть безопасным местом, девочка уезжает из семьи. Мать снова предает ее. Она даже не пытается защитить и удержать свою дочь.
Маленькая девочка Тони Магуайр из провинциального ирландского городка Коулрейн подверглась сексуальному насилию со стороны своего отца. Он заставил ребенка молчать, пугая тем, что ей все равно никто не поверит. Тони попыталась найти понимание у матери, но та обвинила дочь во лжи и потребовала не позорить семью. Тогда ежедневное насилие стало нормой. Год за годом отец издевался над собственной дочерью. «Семейный секрет» раскрылся, когда, забеременев, 14-тилетняя Тони вынуждена была сделать аборт, который едва не стоил ей жизни.