Будь моей мамой. Искалеченное детство - [12]
— Боже, и сколько же их к нам приехало?
— Только Джоди, — ответила я.
Чтобы доказать это, Джоди вскочила и побежала в коридор.
— Вы кто? — спросила она, уперев руки в бока, снова вставая в позу сварливой хозяйки.
Девочки ничего не ответили, но я знала, о чем они подумали. Ее необычные черты лица и агрессивная поза давали попять, что это — не та младшая сестренка, на какую они могли рассчитывать.
— Вот и Джоди, — сказала я. — Джоди, это Люси и Пола.
Она задрала подбородок, словно говоря: «Дерзайте, если не страшно».
— Здравствуй, — процедила Люси.
— Привет, — тихо сказала Пола.
Джоди стояла у них на пути, и я мягко положила руку ей на плечо, чтобы подтолкнуть ее — отойти в сторону. Она дернулась от меня.
— Уходите! — внезапно закричала она на девочек. — Это мой дом! Вон!
Я была потрясена. Как она могла такое сказать после того, как я рассказывала ей о них и показывала их комнаты? Они рассмеялись — наверное, этого не надо было делать, но их вполне можно понять. Я не успела среагировать, когда Джоди кинулась на Полу и больно ударила ее в голень. С криком Пола отскочила назад.
— Джоди! Ты что вытворяешь? — закричала я на нее, повернув к себе ее лицом. — Это нехорошо! Ты не должна никого бить. Этот дом не меньше их, чем твой. Мы живем все вместе. Понимаешь?
Она нахмурилась.
— Ты как? — спросила я у Полы. Испытывать на себе агрессию моих подопечных ей (как и всем нам) было не впервой, но никогда еще это не происходило так скоро и так нагло.
Пола ответила, что она в порядке, и я отпустила Джоди, когда девочки поднялись по лестнице. Возвращаясь из школы, они всегда проводили свободное время, закрывшись в своих комнатах, пока я готовила ужин. Я завела Джоди на кухню и снова зарядила про то, что все мы одна семья. Я спросила, не хочет ли она мне помочь, но она скрестила руки и прислонилась к стойке, бормоча что-то, большей частью непонятное.
— Это не мое, — проворчала она.
— Картошка? — переспросила я. — Нет, я чищу картошку на ужин для всех.
— Для кого?
— Для кого ужин? Для всех нас.
— На машине?
— Нет. Ты приехала на машине. Сейчас мы на кухне.
— Где? — Она приподняла крышку на кастрюле, которую я только что поставила на плиту.
— Осторожнее, Джоди, обожжешься.
— Я гуляла.
И так далее. Джоди произносила бессвязные фразы, как будто вытаскивала слова в случайном порядке из какого-то мешка. Она помогла мне накрыть на стол, и я показала ей ее место. Мы всегда сидим на одних и тех же местах — так намного удобнее, да и дети уже давно привыкли.
— Пола! Люси! Ужин, — позвала я. Эдриан тем вечером играл в регби, так что его ужин остался на плите.
Девочки спустились, и все заняли свои места. Как только Джоди села, она вдруг разозлилась из-за того, что ей нельзя сесть на стул Люси.
— Люси всегда сидит здесь, Джоди, — объяснила я. — Это ее место, а это — твое.
Джоди бросила на Люси свирепый взгляд, а потом со всей силы толкнула ее локтем в грудь.
— Нет, Джоди! Это больно. Не делай так. Ты ведь хорошая девочка. — Я знала, что следует велеть ей извиниться, но это был наш первый совместный ужин, так что я решила спустить все на тормозах. Она все еще сидела, уставившись на Люси, которая осторожно отодвинулась подальше. — Ну же, Джоди, поешь, — предложила я. — Ты же говорила, тебе нравится жареная курица.
Открылась передняя дверь, и вошел Эдриан, грязный после матча. Под метр восемьдесят ростом, он был вынужден пригибаться, входя на кухню. Я надеялась, что его вид не покажется Джоди угрожающим, ведь он дружелюбен в общении, и дети всегда тепло к нему относятся.
— Эдриан, это Джоди, — представила я.
— Здравствуй, Джоди, — улыбнулся он, взяв свою тарелку и усевшись напротив нее. Джоди перевела взгляд с Люси на него, потом сползла со стула немного вниз и принялась лупить его ногами под столом.
— Джоди, прекрати, — твердо сказала я. — Не дерись больше ни ногами, ни руками. Это некрасиво.
Она покосилась на меня, потом наконец взяла свои нож и вилку и приступила к ужину. Незаметно я все время наблюдала за ней. Она едва справлялась с ножом и вилкой, ее движения были настолько плохо скоординированы, что ей приходилось наклоняться совсем низко к тарелке, чтобы удалось донести еду до рта.
— Может, тебе дать ложку? — спросила я наконец. — Давай я сама порежу, и тебе будет легче.
— Мои перчатки, — сказала она, — жарко.
Потом Джоди зачем-то вскочила, трижды обежала вокруг стола, плюхнулась на место и начала есть руками. Жестами я приказала детям молчать, и ужин прошел в непривычной напряженной тишине. После его окончания я почувствовала облегчение и предложила Джоди помочь мне поставить посуду в машину. Зайдя на кухню, она заметила Тошу, спокойно сидящую возле обогревателя.
— Почему она на меня смотрит? — агрессивно спросила Джоди, как будто кошка могла что-то замышлять против нее.
— Она не на тебя смотрит, милая. Кошки часто сидят и смотрят в пустоту. Просто здесь ей очень тепло и хорошо.
Широкими, быстрыми шагами она приблизилась к Тоше, и я испугалась, что сейчас будет нанесен очередной удар.
— Ну хватит, — остановила я ее. — Тоше уже много лет, мы разрешаем ей спать здесь.
Я решила, что посуду помыть можно и потом, когда Джоди заснет, и мы пошли с ней в комнату. Пока Эдриан, Люси и Пола наверху делали уроки, я пыталась развлечь ее мозаиками и играми. К семи часам сил у меня не осталось. Все внимание нужно было сосредотачивать только на ней одной, постоянно держать ее занятой чем-то, а ее бессмысленная нескончаемая болтовня уже начинала действовать мне на нервы.
В своей книге Кэти Гласс, психолог и опекун, помогающая проблемным детям уже больше 25 лет, рассказывает о Люси – маленькой девочке, которая к 11 годам сменила несколько приемных семей. Казалось, что ребенок уже не сможет вернуться к нормальной жизни, разучился доверять и любить. Но благодаря заботе и чуткости Кэти Люси не только смогла освободиться от травм прошлого, но и обрела настоящую семью.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Вечно беременной матери и вечно пьющему отцу Марианны не было никакого дела до своей восьмилетней дочери. Единственным человеком, который проявлял к ней хоть какое-то участие, был их сосед. Он называл девочку «моя маленькая леди» и показывал, «как целуются феи».Но однажды сосед поцеловал ее по-другому. И этот поцелуй был далек от невинной ласки названного «папы». Запуганная Марианна много лет хранила «их общий секрет», но в тринадцать лет девочка забеременела. Страх перед соседом, давно превратившимся из друга в мучителя, помешал ей рассказать всю правду о том, кто является отцом ребенка.Новорожденную дочь отдали приемным родителям, а юная мама вернулась домой.
Малышка Кэсси всегда знала, что мама ее не любит. «Я не хотела тебя рожать. Ты мне всю жизнь загубила. Ты, ты все испортила» – эти слова матери преследовали девочку с самого раннего возраста. Изо дня в день мать не уставала повторять дочери, что в этой семье она лишняя, что она никому не нужна.Нежеланный ребенок, нелюбимая дочь, вызывающая только отвращение… Кэсси некому было пожаловаться, не на кого положиться. Только крестный отец казался девочке очень добрым и заботливым. Она называла его дядя Билл, хотя он и не был ее дядей.
Тони Магуайр рассказывает трагическую историю своей юности. Кошмар вернулся вместе с возвращением из тюрьмы отца, который был приговорен к заключению за изнасилование собственной дочери. Мать продолжает свою игру в добропорядочную семью. Она принимает любимого мужа назад. Роль простившей раскаявшегося грешника жены и мнение соседей оказываются важнее счастья Тони. Осознав, что родной дом перестал быть безопасным местом, девочка уезжает из семьи. Мать снова предает ее. Она даже не пытается защитить и удержать свою дочь.
Маленькая девочка Тони Магуайр из провинциального ирландского городка Коулрейн подверглась сексуальному насилию со стороны своего отца. Он заставил ребенка молчать, пугая тем, что ей все равно никто не поверит. Тони попыталась найти понимание у матери, но та обвинила дочь во лжи и потребовала не позорить семью. Тогда ежедневное насилие стало нормой. Год за годом отец издевался над собственной дочерью. «Семейный секрет» раскрылся, когда, забеременев, 14-тилетняя Тони вынуждена была сделать аборт, который едва не стоил ей жизни.