Будь мне ножом - [62]
Я погружён в раздумья, а из волн уже поднимается толпа бесстыдниц и стучится в мои сомкнутые веки: открой нам, открой! А я смеюсь: ну что за спешка? Я только что приехал! Сегодня раздача Яира ещё не началась…
Послушай, мне трудно усидеть на месте даже четверть часа. Это будет нелёгкая неделя! Что скажешь? Может быть, вместо того, чтобы идти наконец в гостиницу — мне совсем не хочется быть запертым в четырёх стенах — опущу-ка я этого малыша в почтовый ящик, на котором кто-то крупно намалевал: «Сиван, напиши мне!» — и если ты пообещаешь присоединиться ко мне, но не мешать, я рвану отсюда прямо в сторону…
18:30
…Дизенгофа! (А куда ещё может пойти иерусалимский турист вроде меня?) Улица Дизенгофа принимала меня у себя в течение часа, полная очарования, и была необычайно радушна в мягком предвечернем свете. И вот что странно, Мирьям: там совсем не было мужчин, только я и тысяча женщин. Я шёл, опьянев, каждую минуту окунаясь в облако духов другой прохожей… Есть духи, от которых я сразу же схожу с ума, перед моим взором проносятся целые сексуальные истории, и я уверен, что каждая из этих женщин тоже слышит, как стучит барабан в чреслах моего сердца в ту долю секунды, которая, как ты знаешь, проходит между тем моментом, когда ты видишь женщину, и когда до тебя долетает её запах, между молнией и громом. Ты бы видела, как я сновал между ними этаким «передвижным банком спермы»! Надеюсь, ты не сердишься на меня за это маленькое воодушевление, — в этом нет ничего против тебя или как-то связанного с тобой. Просто — отпуск от самого себя, возможно, даже от нас обоих, от ужасной тяжести, накопившейся между нами за эти месяцы. Только не сердись (и не вздумай вернуть мне это письмо нераспечатанным!). Поддержи меня в эту неделю, ты ведь тоже уезжала в Галилею на недельку, как мне помнится.
Ну вот, начинается! Опять эти споры, от которых, я надеялся, мы уже избавились. Мне было так хорошо (до этой самой минуты)… Я возвращаюсь на набережную подзарядиться от предзакатного света и запаха моря и сверкающих тел. Захочешь — приезжай.
Здравствуй, Мирьям!
Не знаю, получила ли ты уже то, что я отсюда отправил. Сказать по правде (горькой), я даже надеюсь, что не получила, и что вчерашняя «троица» испарилась где-нибудь по пути из Тель-Авива в Иерусалим.
Так или иначе, вчера всё казалось более радостным. Дело в том, что раз в году, когда у Идо возникают подозрительные симптомы, я убегаю в одну и ту же гостиницу у моря — я тебе рассказывал. Это — маленькая гостиница, принадлежащая пожилой паре уроженцев Вены, которые содержат её в чистоте и порядке, и всё там — как в старые добрые времена его величества короля Франца Иосифа…
Но расскажу по порядку. Когда я вчера вечером вошёл сюда, то сразу увидел — что-то изменилось. Вместо госпожи Майер за стойкой стоял худой мускулистый тип с глазами вора и маслянистыми волосами, зачёсанными назад. Едва взглянув на него, я понял, что мой маленький морской оазис поменял хозяев и, очевидно, назначение (извини, что воспользовался этим словом в такой связке).
Я уже собирался повернуться и уйти, но вдруг услышал самого себя: «Окей, я заказываю номер на неделю». Тип с глазами вора засмеялся и сказал: «На неделю? И чем же Вы тут собираетесь заниматься целую неделю?» А я обиделся, надулся, как идиот, и сказал: «А что, тут только на часы сдают?» Он медленно кивнул и смерил меня взглядом, будто из нас двоих именно я — сомнительный тип, или не достиг положенного возраста, или ещё что, и сказал: «Так мы хотим почасовую оплату, доктор?» Я уже понял, что впутываюсь, и, пытаясь спасти своё достоинство, стал торговаться, мол, я готов платить только за использованные дни, — чтобы он хотя бы понял, что я не лох. Он сказал: «Оп-па! Ис-поль-зо-ван-ные дни?» — тут же вынул калькулятор, подсчитал, округлив в сторону увеличения, и пожелал получить всю сумму вперёд. Я спросил: «В чём дело? Вы боитесь, что я сбегу посреди срока?» А он улыбнулся и ответил: «Всякая рыба водится в море», — и я назло ему, из-за этой мерзкой улыбочки, вынул бумажник и вложил в его руку минимальную месячную зарплату да ещё и пояснил, как бы убеждая самого себя: «Что ж мне — идти сейчас искать другую комнату?» Он усмехнулся, и (как всегда, когда я вижу, что кто-то меня обманывает, я всё больше поддаюсь), я будто нарочно позволил себя обдурить, получая от этого какое-то смешное наслаждение. Тебе не знакомо это удовольствие? (Но людям же нравится, когда появляется клоун, над которым можно посмеяться, не так ли?)
Ладно, «снявши голову…», и т. д. Я поднялся в номер, который оказался маленьким и душным. За окном вместо вида на море я обнаружил задворки бильярдной, а в номере — маленький шкаф, огромную кровать, заполняющую собой почти всю комнату, практически не запирающуюся дверь, так что в щель виден коридор. Похоже, я очень устал, потому что проспал, свернувшись калачиком, три часа подряд. Так бывало в армии — когда меня отправляли на какую-нибудь отдалённую базу, я первым делом находил свободную кровать, сворачивался на ней и засыпал. Вспоминаю, что Идо выглядел точно так же, когда мы привезли его из родильного дома, — маленький клубочек, упрямо спящий в чужом месте от отчаяния и одиночества…
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Целая жизнь – длиной в один стэндап. Довале – комик, чья слава уже давно позади. В своем выступлении он лавирует между безудержным весельем и нервным срывом. Заигрывая с публикой, он создает сценические мемуары. Постепенно из-за фасада шуток проступает трагическое прошлое: ужасы детства, жестокость отца, военная служба. Юмор становится единственным способом, чтобы преодолеть прошлое.
На свое 13-летие герой книги получает не совсем обычный подарок: путешествие. А вот куда, и зачем, и кто станет его спутниками — об этом вы узнаете, прочитав книгу известного израильского писателя Давида Гроссмана. Впрочем, выдумщики взрослые дарят Амнону не только путешествие, но и кое-что поинтереснее и поважнее. С путешествия все только начинается… Те несколько дней, что он проводит вне дома, круто меняют его жизнь и переворачивают все с ног на голову. Юные читатели изумятся, узнав, что с их ровесником может приключиться такое.
Выдающийся израильский романист Давид Гроссман раскрывает сюжет о библейском герое Самсоне с неожиданной стороны. В его эссе этот могучий богатырь и служитель Божий предстает человеком с тонкой и ранимой душой, обреченным на отверженность и одиночество. Образ, на протяжении веков вдохновлявший многих художников, композиторов и писателей и вошедший в сознание еврейского народа как национальный герой, подводит автора, а вслед за ним и читателей к вопросу: "Почему люди так часто выбирают путь, ведущий к провалу, тогда, когда больше всего нуждаются в спасении? Так происходит и с отдельными людьми, и с обществами, и с народами; иногда кажется, что некая удручающая цикличность подталкивает их воспроизводить свой трагический выбор вновь и вновь…"Гроссман раскрывает перед нами истерзанную душу библейского Самсона — душу ребенка, заключенную в теле богатыря, жаждущую любви, но обреченную на одиночество и отверженность.Двойственность, как огонь, безумствует в нем: монашество и вожделение; тело с гигантскими мышцами т и душа «художественная» и возвышенная; дикость убийцы и понимание, что он — лишь инструмент в руках некоего "Божественного Провидения"… на веки вечные суждено ему остаться чужаком и даже изгоем среди людей; и никогда ему не суметь "стать, как прочие люди".
«Я был один, совершенно один, прячась под кроватью в комнате, к дверям которой приближались тяжелые страшные шаги…» Так начинает семиклассник Давид свой рассказ о странных событиях, разыгравшихся после загадочного похищения старинного рисунка. Заподозренного в краже друга Давида вызывает на дуэль чемпион университета по стрельбе. Тайна исчезнувшего рисунка ведет в далекое прошлое, и только Давид знает, как предотвратить дуэль и спасти друга от верной гибели. Но успеет ли он?Этой повестью известного израильского писателя Давида Гроссмана зачитываются школьники Израиля.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась - в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне...По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.