Брусилов - [76]

Через пять дней он доносил, что предполагает наступать силами 6-го корпуса в направлении на Красне — Львов. Несомненно, что удар в этом важном направлении вынудит противника держать здесь свои силы, скует их. 17, 7 и 18-й корпуса также получили задание вести наступательные действия.

Командующий 7-й армией генерал от инфантерии Щербачев, имея в своем распоряжении 22, 16, 2-й армейские корпуса, 2-й кавалерийский корпус и 3-ю Туркестанскую стрелковую дивизию, предполагал прорваться из района севернее Язловец в северо-западном направлении, действуя силами 2-го армейского корпуса и 3-й Туркестанской дивизии. План этот не встретил принципиальных возражений Брусилова. На рапорте Щербачева от 13(26) апреля имеется помета главнокомандующего: «Считаю этот план вполне соответствующим по мысли и по силам, которые тут будут собраны. Прошу нач. штаба высказать свое мнение, так как мне эта местность мало знакома».

Клембовский еще раз доложил главнокомандующему свои соображения по плану 7-й армии, и Брусилов велел передать командарму, что считает необходимым обеспечить ударную группировку от фланговых атак противника. Главкоюз предостерегал от повторения памятных ошибок, допущенных в этой армии в не столь отдаленном прошлом: «Является опасение, что вся тяжесть боя ляжет исключительно на 2-й корпус и 3-ю Туркестанскую стрелковую дивизию, то есть повторится то, что было в декабре прошлого года. «Усиленные действия передовых частей 16-го и 22-го корпусов против передовых укреплений неприятеля на их фронте» в действительности сведутся к огневому бою, которым противника не надуешь и к месту не прикуешь. Необходимо более энергичное наступление и этих корпусов».

Видимо, Брусилов хорошо представлял слабость командарма-7, так как не ограничился письменными распоряжениями, а послал вскоре генерал-квартирмейстера фронта М. К. Дитерихса в расположение 2-го корпуса для ознакомления на месте с планом операции и ходом ее подготовки. Генерал-квартирмейстер выяснил, что и место, избранное для атаки, и подготовка к ней оставляли много неясностей и сомнений. 7(20) мая после доклада Дитерихса Брусилов сообщал Щербачеву, что, «не предполагая вмешиваться и давать указания по частностям производства операции», считает необходимым высказать некоторые свои впечатления от доклада.

Впечатления эти были не совсем приятными для генерала Щербачева; приведя свои замечания, Брусилов заканчивал: «Изложенное вынуждает меня просить ваше высокопревосходительство обратить внимание исполнителей на необходимость еще раз дополнительными разведками и изучениями свойств позиции противника проверить как указанные выше выгоды, так и свои соображения по намеченному плану атаки, дабы провести ее при возможных наивыгоднейших условиях, особенно принимая во внимание ограниченность средств, которыми мы располагаем для ее выполнения».

Поскольку успех на крайне левом фланге фронта мог иметь серьезные внешнеполитические последствия — побудить Румынию выступить на стороне Антанты[20], — Брусилов особо внимательно знакомился с планом наступления 9-й армии. 14(27) апреля (как видим, командармы у Брусилова были пунктуальны) в штаб фронта был представлен очень подробный план действий 9-й армии, составленный после тщательной рекогносцировки местности и позиций австрийцев. Генерал от инфантерии Лечицкий считал, что главный удар целесообразнее нанести южнее реки Днестр, так как даже небольшое продвижение русских войск угрожало здесь важнейшему железнодорожному узлу — Черновцам.

Располагая 33, 41 и 11-м армейскими корпусами, сводным корпусом и 3-м конным, генерал Лечицкий довольно пессимистично смотрел на имевшиеся у него возможности к наступлению. По его подсчетам, на фронте в 100 верст русские войска имели 9 пехотных и 4 кавалерийские дивизии общей численностью в 135 тысяч штыков и 17 тысяч шашек. Силы противника исчислялись Лечицким в 8½ пехотных дивизий и 4 кавалерийские — всего 98 тысяч штыков и 8 тысяч сабель. Такое соотношение казалось командарму-9 недостаточным, и он утверждал: «Вряд ли представится возможным нанести противнику такой удар, который имел бы серьезное стратегическое значение; вернее, мы можем рассчитывать лишь на некоторый тактический успех». Утверждение это, как мы увидим далее, оказалось поверхностным.

Очевидно, Брусилов видел это, потому что рядом с приведенным расчетом из рапорта Лечицкого он сделал свой собственный: «У нас: 37000 пехоты + 9000 шашек — считаю, превосходство сил приличное. Протяжение фронта в 100 верст — более невыгодное для противника, численно более слабого и атакуемого нами». Рядом с процитированной фразой из рапорта Лечицкого имеется еще более тонкое замечание Брусилова: «Заранее предрешать, будет ли удар серьезным или нет, — нежелательно. Лишь бы удар был правильно подготовлен, правильно нанесен и успех от сердца использован кавалерией. Не всегда численное превосходство решает дело, умение и счастье — элементы серьезные».

Рапорт Лечицкого был внимательно прочитан главнокомандующим и испещрен пометами. Против того места, где командарм-9 сообщал, что для отвлечения внимания противника от места главной атаки им предписывается на остальных участках проявлять полную активность, атакуя наиболее выгодные пункты, Брусилов написал: «Прекрасно. Это безусловно необходимо». В другом пункте рапорта Лечицкого говорилось, что для противодействия возможному наступлению неприятеля вне фронта главной атаки он приказал на этих участках вести непрерывную работу по усилению укреплений. Брусилов сделал помету: «Отлично. Жаль, что за всю зиму это еще не было сделано». С одобрением он воспринял сообщение Лечицкого о мерах по сближению с окопами противника и проведению перегруппировки войск. «Не следует терять времени», — записал Брусилов.