Брусилов - [2]
Заместитель министра обороны СССР, Маршал Советского Союза К. Москаленко
«В ПОСТУПКАХ ПРЯМ И ВЕРЕН САМОМУ СЕБЕ…»
Будущий знаменитый военачальник родился в семье потомственного военного, чьи предки вот уже несколько поколений служили в русской армии.
Быть потомственным по роду занятий — свойство очень почетное и таковым почиталось всегда. Когда дело передается от отца к сыну, от деда к внуку, то одно это уже вызывает благожелательное расположение к носителю семейной традиции. Тем более, если сам род занятий уважителен и почтенен. Так ценились в народе потомственные камнерезы и плотники, охотники и мореходы, кружевницы и вышивальщицы.
Потомственные воины ценились особо, ибо ратный труд не только тяжел, но и смертельно опасен. И выучка требуется тут особая: суровая и неустанная.
Цепочка родовых занятий, передаваемая порой из глубины веков, надежно обеспечивала многие людские достижения, сберегала открытия, секреты творчества, полезные традиции и навыки. Правнуки пользовались достижениями далеких предков, порою не зная даже имен их. Увы, исторические судьбы России складывались далеко не в благоприятных условиях. Кто были зодчие, возводившие храмы Новгорода и Владимира? Кто выковал золоченый шлем Ярослава, сложил Псковский или Нижегородский кремль! Узнаем ли когда-нибудь? Воскресим ли память о замечательных предках?
Невольно складывалось такое положение, что память о предках иногда сберегалась лишь в пределах двух-трех поколений. А иной, обратный опыт легко можно было бы позаимствовать за границей. Скажем, у английских лордов. О, они уж умели хранить память о предках, еще как! Рассказ об этом стал непременной принадлежностью английской литературы. Вот, например, сценка из классика XVIII века:
«…Итак, мой двоюродный дед, сэр Ричард Ревлин, великолепный в свое время генерал, уверяю вас. Он проделал все кампании герцога Мальборо и получил этот рубец в битве при Мальплакэ… Это вот — дед моей матери, ученый судья, хорошо известный в западном округе… А вот два его брата, Вильям и Уолтер Блэнт, эсквайры, оба члены парламента и выдающиеся ораторы… Вот еще славный малый; я не знаю, как он мне приходится, но он был мэром города Манчестера».
Итак, у мелкого дворянина-пропойцы из Лондона имеется целая галерея семейных портретов. И опять-таки предки ведь не то чтобы короли или премьер-министры, подумаешь — мэр Манчестера (много ли меньше его гоголевский городничий Сквозник-Дмухановский, он ведь тоже «мэр» своего безымянного города!). Но далеко не всегда была возможность собирать картинные галереи в России. Пример тому — семья потомственных офицеров Брусиловых.
Никаких семейных портретов Алексею Алексеевичу Брусилову в наследство не досталось, да и не написали их в свое время. И все же попробуем воспроизвести эту галерею. Вот портрет военного в стальной кирасе. Голова в пышном парике, отчего кажется очень крупной, лицо гладко выбрито, взгляд суров и тверд. Картина написана в манере письма своего времени: колорит темный, рисунок строгий, никаких посторонних частностей, украшений — пейзаж там или архитектурная деталь. Таковым — суровым и строгим — было время, когда жил и действовал Иван Иевлевич Брусилов, прадед героя этой книги: время великих преобразований Петра. Иван Иевлевич служил вахмистром, то есть младшим офицером, в петровской армии, потом сделался полковым аудитором (по-современному нечто вроде военного прокурора). Суровый, видать, был человек, ибо порядки в государстве Петра Великого были строги до жестокости, всяческие нарушения дисциплины карались круто. Иван Иевлевич служил исправно, сделавшись последовательно поручиком, капитаном и, наконец, секунд-майором. Последний чин в петровские времена считался уже немалым: в ту пору делали много, а жаловали наградами скромно.
Другой портрет: сын уже названного Брусилова и, следовательно, дед нашего героя Николай Иванович. Тут был бы совсем другой колорит письма! Картина получилась бы нарядная, светлая: Николай Иванович в небольшом, изящном, сильно напудренном парике, в зеленом мундире дорогущего английского сукна, золотом сверкают ордена и эполеты. Позади героя — роскошная драпировка, а слева, в углу картины, — раскрытое окно, море и корабли. Красиво и цветасто писали при императрице Екатерине Алексеевне! Пышность, роскошь и расточительность царили при дворе, и все дворяне старались подражать ему. Как сын штаб-офицера, Николай Иванович в отрочестве был зачислен в привилегированный Сухопутный шляхетский корпус, куда принимались только потомственные дворяне. Благополучно окончил его, служил в войсках, никаких особых подвигов не совершил и благополучно вышел в отставку в звании, как и отец, секунд-майора. Правда, за полвека звание это немного подешевело, что ли: при Петре Великом требования были куда как строги, а при его наследниках начались всяческие потакания «вольностям дворянства». Впрочем, о деде Брусилова нам известно немного.
Зато отец известен хорошо. И недаром. Представьте: генерал с пышными золотыми эполетами, короткая стрижка, виски зачесаны вперед, лицо подпирает стоячий, нашитый золотом воротник, на груди многочисленные ордена и цветастые ленты через плечо — знаки высших отличий государства. Портрет торжествен, но строг, как того и требовал русский ампир — живописная манера второй четверти прошлого века.
