Бросок в пространство - [12]
— А я не написал ни строки, — заметил Гордон; — отсюда ведь не позволяется отправлять специальных корреспонденций. Но я верю в Мак Грегора: с ним я наверстаю потерянное. Он не такой человек, чтоб заставить кого-нибудь даром затратить время.
— Хорошо вам, — отозвался Блэк угрюмо, — а я-то на кой черт сидел здесь столько попусту? Какая здесь деятельность для политика? Говоря откровенно, все их затеи и их загадочный стальной шар начинают мне казаться ужаснейшей чепухой!
— Не судите раньше времени, — спокойно заметил Гордон. — Подождем, что скажет Мак Грегор.
— Чушь! — вспылил Блэк. — Что он нам скажет? Обещал сказать — куда полетит шар и кто в нем полетит… ха-ха-ха! Желал бы я знать, как он полетит. Вот, если б они поставили его на гору да хорошенько толкнули вниз, тогда он авось бы полетел, а так… что это?
Навстречу им шла целая партия носильщиков с корзинами, пакетами и ящиками, в числе которых Блэк живо узнал знаменитый погребец сэра Джорджа.
— Куда вы? — спросил он передового носильщика.
— На заводы, сэр, — отвечал тот.
— Зачем?
— Несем запасы в стальной шар, сэр.
— Однако они и в самом деле, должно быть, замышляют отправиться куда-то в этой игрушке, — заметил Блэк в недоумении и затем всю дорогу не говорил больше ни слова. Все молча дошли до дома, погруженные в думу; каждый невольно задавался вопросом: неужели Мак Грегор, которого они все знали как такого практичного человека, с ума сошел, что затевает подобные нелепости? Неужели Бернет заразил его своим ученым сумасбродством?
Никогда еще не ожидали обеда с таким нетерпением, как в этот день, никогда так не торопились съесть его; все горели желанием услышать обещанные объяснения. Наконец, за последним блюдом, Мак Грегор наполнил свой бокал до краев и встал с места, высоко подняв его над головой.
— Господа, предлагаю вам тост, — сказал он, — за счастливый путь и благополучное возвращение всех нас!
Все присутствовавшие весело повторили эти слова, и Мак Грегор, выпив свой бокал, сел опять и продолжал совершенно серьезно:
— Вы помните, я обещал дело всем вам, дело хорошее, не рутинное, из ряда вон выходящее? Вы поверили мне на слово и приехали сюда. Теперь я могу оправдать ваше доверие. Скажите: оно до сих пор не поколебалось в вас?
— Нет, нет! — закричали все с восторгом.
— Ну, слушайте же! Вам предстоит путешествие, самое далекое из всех, какие когда-либо предпринимал человек.
— А в чем мы предпримем его? — спросил Гордон.
— В стальном шаре.
Слова эти вызвали общий взрыв негодования. Один сэр Джордж молчал: он был, очевидно, посвящен в тайну обоих приятелей.
— Вы большой шутник, м-р Мак Грегор, это все мы знаем, — сказал Дюран, — но позвольте вам заметить, что в настоящем случае ваши шутки неуместны.
— Уверяю вас, я не шучу, — ответил Мак Грегор так серьезно, что Блэк дернул Дюрана за рукав.
— Не горячитесь, — шепнул он ему, — будьте осторожнее в словах, вы, кажется, выпили лишнее.
— А позвольте спросить, куда же мы отправляемся? — спросил Дюран, не слушая приятеля. — Где лежит тот отдаленный пункт земли, к которому вы стремитесь?
— Пункт, к которому я стремлюсь, — отвечал Мак Грегор, — лежит не на земле.
— Так где же? Скажите ради Бога!
Мак Грегор секунду помедлил с ответом, как бы собираясь с духом, и наконец проговорил спокойно:
— На планете Марс.
Глава IV
Страшный риск
Несколько минут никто не говорил ни слова. Мак Грегор произнес последние слова так серьезно, что нельзя было допустить и мысли, будто он шутит. Видя, что все растерянно, беспомощно переглядываются между собою, он вдруг обратился к своему другу:
— Объясни им, Бернет, — сказал он. — Они удивлены — это понятно. Скажи им все, опиши свое изобретение.
Бернет редко вмешивался в общий разговор; как глубокие мыслители, он плохо умел болтать, хотя не был свободен от общей слабости ученых — любил подчас сказать речь. Теперь случай к тому был удобный, и, кроме того, он чувствовал, что обязан просветить своих слушателей, поэтому поспешил исполнить желание своего приятеля.
— Не удивляюсь вашему смущению, господа, — сказал он с обычною своею спокойною приветливостью. — Слова моего друга, естественно, должны были показаться словами сумасшедшего. Тем не менее он говорит сущую правду. Целых двадцать лет я исследовал одну отрасль науки, хотя не знаю — верно ли будет назвать ее отраслью, так как она заключает в себе элементы всех наук. Она обнимает начало, продолжение и конец всего. В течение моих многолетних исследований я сделал немало удивительных открытий, но последнее и величайшее из всех было сделано не более года назад.
— Я очень хорошо помню этот день, — заметил Мак Грегор, ласково улыбаясь ему.
— Вы, конечно, знаете все, что планеты движутся в своих орбитах со скоростью в шесть раз пропорциональною их среднему расстоянию…
— Нет, мы этого не знаем, — вмешался опять Мак Грегор, — но продолжай.
Слова эти смутили Бернета, он примолк на минуту и обвел своих слушателей — которые не сводили с него глаз, притаив дыхание — взглядом, выражавшим глубокое сожаление: нелегко было ему говорить с людьми, не имевшими понятия даже о таких простых вещах, как скорость движения планет, но говорить было надо, и он продолжал медленно, как бы подыскивая слова и очевидно стараясь выражаться как можно проще:
