Бросок кобры - [11]

– Простите, мадам! – Станислав налил в рюмки водку, пустую бутылку убрал под стол.

– Сели! – Мария подняла рюмку. – За мой талант и удачу!

– Ура! – Крячко чокнулся с Марией и выпил. – У меня сегодня были пробы у очень славного человека, но посредственного режиссера, – начала рассказывать Мария, – сценарий и роль так себе, в общем, работа за деньги, не более того. Ну, пробы и пробы, рутина, хотя все стараются, сегодня сняться в кино – удача. Я сосредоточилась, покойную маму вспоминаю, у меня по роли душевная травма, чувствую, партнер на меня не реагирует, взглядом мажет, нервничает. А по сценарию он влюблен в меня, должен гореть, глаз не сводить. Я уж и так, и эдак, не могу его достать, и все тут. Я сорвалась, со мной редко случается, швырнула тарелку об пол, как закричу на него, рубашку на груди рванула. Ты мужик или нет, ты же меня любишь, хочешь! На площадке тишина, Володька, режиссер, заметался, успокаивает. Неожиданно за моей спиной кто-то громко захлопал и басом: “Браво, Мари! Браво! А мне говорят, у тебя темперамента нет!”

– Станислав! – Мария указала на пустую рюмку. – Значит, захлопали и реплика про мой темперамент. А я рубашку-то порвала и по пояс обнаженная. Разозлилась, чувствую, горю вся, повернулась, а мне со света не видно, кто там хлопает и комментирует... – Она замолчала, смутилась, взглянула на Гурова, одернула кофточку, как бы проверяя, что сейчас одета нормально.

– Так кто же из великих появился на ваших пробах? – спросил спокойно Гуров.

Мария назвала фамилию известного режиссера, покраснела.

– Я всегда мечтала сняться у него в фильме.

– Я тоже его очень люблю. Что ты мнешься, словно девица на выданье. Он сделал тебе предложение?

– Сделал! Оказывается, он ради меня и на пробы приехал, и с нашим режиссером уже договорился.

– Как же он с режиссером договаривается, актрису не спросив? – удивился Гуров.

– Я же на пробах, считай, почти замужем.

– Короче, Маша, чем все кончилось?

– У маэстро российско-итальянская постановка, фильм уже в производстве, героиня тяжело заболела. Денег на западную звезду нет, приехали в Россию, что подешевле искать. Оказывается, мэтр давно ко мне присматривался. А тут я такой экспромт выдала, все сложилось.

– Когда же ты улетаешь? – Гуров взглянул на Крячко, мол, я же говорил.

– Ты ревнуешь? Пойми, я не могу отказаться. Такие предложения случаются раз в жизни.

– Я не мальчик, Мария. – Гуров поднял рюмку и выпил.

Сыщик был безмерно рад отъезду Марии. Рад и за нее, но больше – за себя. В сегодняшней ситуации ему были необходимы свобода, одиночество. Обдумывая и принимая острые решения, он любил побыть один, даже присутствие молчаливого в подобных случаях Станислава мешало. Но сейчас сыщик думал лишь о том, как бы не выдать охватившую его радость. Мария могла не понять, а объяснить подобное невозможно.

– Я за тебя рад, – сдержанно сказал он. – Когда ты улетаешь?

Женщина посмотрела ему в глаза, когда заговорила, голос у нее дрогнул, но вскоре окреп:

– Я боялась, что ты расстроишься, ты же обрадовался. Ты искренне рад за меня, но больше – за себя. Тебя обмануть трудно, я женщина и актриса, меня тоже обмануть не просто.

– Друзья, я сейчас уберусь, послушайте человека со стороны. В жизни далеко не всегда надо выяснять отношения. Я, возможно, вульгарен, но давайте выпьем за ваш успех.

Паспорт, визы, авиабилет Марии были оформлены за три дня. Она улетала днем, и Гуров приехал из министерства домой около двенадцати. Два чемодана и дорожная сумка стояли уже в гостиной. Мария обняла Гурова, прижалась и прошептала:

– Как же ты тут без меня?

Фальшивые слова из какого-нибудь спектакля, подумал Гуров, погладил актрису по голове, поцеловал в затылок.

– Постараюсь не подвести.

– Я вернусь, и мы поженимся, верно?

– Будем решать неприятности по мере их поступления, – усмехнулся Гуров. Он усадил Марию на диван, принес из кухни бутылку коньяка и две рюмки, одну наполнил, в другую налил символически. – По русскому обычаю, на дорожку.

– Мы выпьем в Шереметьеве, все вместе.

– Я не поеду в аэропорт, – сказал Гуров и, чтобы смягчить свой отказ, соврал: – Служба. Вызывают к министру.

– Ты врешь, и ты сердишься! – Мария отставила рюмку. – Неужели ты не понимаешь, что означает для меня такая картина? В главной роли в ленте такого мэтра! Это наверняка Канны, пропуск в мировой кинематограф!

– Я прекрасно понимаю, – искренне сказал Гуров. – Тебе улыбнулась удача, я рад за тебя и желаю тебе всего-всего наилучшего! – Он поднял рюмку.

Серые глаза женщины потемнели от гнева.

– Ты говоришь так, словно я уезжаю не на съемки, а из твоей жизни.

– Не надо театра, дорогая, – Гуров чокнулся с рюмкой Марии. – Мы были счастливы больше месяца, не всем людям такое счастье выпадает в жизни. Не гневи бога, Мария, скажи спасибо за то, что есть, а будущее... До него надо дожить.

– Скажи, что будешь ждать!

– Я тебя буду очень ждать. – Гуров улыбнулся, так улыбается взрослый человек на вопрос ребенка.

– Гуров, ты страшный человек!

– Если тебе легче расстаться в ссоре, не отказывай себе ни в чем. – Гуров закурил и этим как бы остановил предстоящие объятия и поцелуи.