Бросить Word, увидеть World. Офисное рабство или красота мира - [2]

Я заметила, что мой желудок немного расслабился. Из темноты к нам приближался автомобиль. Это были американские пограничники. Роберт приветственно поднял руку, и мы медленно проехали. Пограничники дружелюбно помахали в ответ.

Роберт в одночасье остановил автомобиль и потянул за ручку ручного тормоза. Перед нами я увидела забор из гофрированной стали. Таким образом, мы приехали на американскую границу. Мы вышли из машины с негнущимися ногами и немного оцепеневшие. Роберт помог нам загрузить наши рюкзаки в багажник. Раздавался запах шалфея и высохшей пустынной полыни. Все еще было темно и очень холодно. После того как Роберт обнял меня на прощание, у меня снова появился страх. Вскоре он прошел. Он еще раз ободряюще подмигнул мне, дружески хлопнул по плечу парней и уехал. Ему обязательно нужно было вернуться в Сан-Диего до начала учебы в школе. Я смотрела вслед уносящимся огонькам задних фар его автомобиля и внезапно почувствовала себя очень одинокой. После того как пикап скрылся из виду, я буквально ощутила тишину и для начала осмотрелась. Граница Соединенных Штатов здесь не выглядела многообещающе: абсолютно сухая местность с засохшими кустами и парой жалких кактусов. Широкая грунтовка вела прямо к почти трехметровому забору. Мексика была еще впереди. Следы от шин подсказывали, что американские пограничники бывают здесь достаточно часто. Прямой линией тянулась по холмистому ландшафту полоса границы и выглядела, как уродливый шов. На горизонт неуверенно вползало солнце и погружало все в сюрреалистичные оранжевые краски.

Мэтт и Бен не могли больше сдерживать тягу к действиям и тут же убежали фотографировать начало путешествия. «Эй, увидимся позже на тропе», — попрощались они и вскоре стали исчезать, как цветные пятна, скачущие вприпрыжку на фоне коричневого ландшафта.

Я оперлась на свои треккинговые палки и задумчиво смотрела им обоим вслед. До сегодняшнего момента Маршрут тихоокеанского хребта был для меня не более чем веселой игрой и завораживающей идеей. Три месяца подряд я занималась тем, что совершенствовала свое снаряжение, изучала материалы по путешествию и прорабатывала логистику всего мероприятия. Числа, даты, факты превратились на тот момент в мою реальность. Каким-то образом у меня получилось сократить число основных фактов о моем путешествии до минимума, чтобы словно мантру повторять их про себя. Несмотря на свой все еще слабый желудок и дрожащие колени, я твердила: «Протяженность Маршрута тихоокеанского хребта — четыре тысячи двести семьдесят семь километров. Сезон длится не более пяти месяцев. Таким образом, у меня есть около ста пятидесяти дней. Исключая один выходной в неделю, остается сто тридцать дней, а это тридцать два целых и девять десятых километра в день. Таким образом, на протяжении пяти месяцев мне необходимо проходить по тридцать три километра в день». Я снова и снова глубоко вдыхаю прохладный утренний воздух.

Здесь, рядом с чертой границы, все ощущается совершенно иначе, чем дома, в Германии. Там это были просто цифры на бумаге. Я вглядывалась в практически бескрайний простор, лежащий передо мной, и цифры начали обретать ужасающе отчетливое лицо. Прекрасную теорию сменила беспощадная реальность, и я была уже совсем не уверена в том, что мне это нравится.

Похоже, что с Джоном случилось то же самое, что и со мной, и в молчаливом согласии мы оттягивали неизбежный момент отправления в путешествие. Мы порылись в рюкзаках, заранее намазали кремом руки и лицо и сделали десятки фотографий у небольшого памятника Маршруту тихоокеанского хребта: пять неказистых, крашенных в белый цвет деревянных стрелок с надписью «Национальный видовой маршрут тихоокеанского хребта — Южный край» отмечали начало одной из самых длинных пеших троп в мире. Я села на самую низкую из пяти досок и браво улыбалась в камеру, пока Джон фотографировал меня со всех сторон.

Когда я в конце концов посмотрела фотографии, сделанные на мою камеру, то увидела там совершенно другого человека: вот я стою, в новых черных кроссовках, в абсолютно чистых бежевых туристических штанах и темно-синей куртке. Вокруг шеи у меня обмотана желтая бандана, а на голове — бейсболка. Только по полностью загруженному черному рюкзаку и треккинговым палкам можно понять, что я — пеший турист. Так или иначе, я со всем своим «с иголочки» новым снаряжением выглядела совершенно несуразно. Джон закурил рядом со мной уже третью сигарету и все же выглядел еще более несуразно, чем я.

Приближающийся автомобиль спас нас от угрожающего момента выхода. Из автомобиля вышла парочка американцев в абсолютно чистой одежде, возрастом около двадцати лет, в сопровождении родителей.

«Что, тоже хотите пойти по Маршруту тихоокеанского хребта?» — спросил Джон вновь прибывших.

Лица молодой пары светились от счастья. «Да, но только по части, находящейся в Калифорнии. После этого нам нужно вернуться в колледж». Родители сопроводили их только сюда и, гордо выпятив грудь, спросили: «Не могли бы вы сделать фотографию для нашего семейного альбома?»

Джон взял камеру, занял нужную позицию и попросил семью улыбнуться. «А теперь скажите: „Секс!“» — попросил он их вежливо. Четыре лица перекосились от его «солнечного» британского юмора. Вместо широкой ухмылки на этих четырех лицах показалась замученная улыбка. Я еле сдержалась, чтобы не засмеяться в голос.