Бронзовые звери - [4]

– Мой отец обладал глубоким чувством понимания этого мира, – произнес Руслан.

Чем больше Северин смотрел на стоявшего на коленях юношу, тем сильнее становились его подозрения, что поразительное сходство с Тристаном не было ошибкой. Его пальцы свела судорога от желания развязать руки юноши и столкнуть его в зловонную воду, чтобы ему удалось спастись от того, что задумал Руслан.

– А что еще важнее, – продолжал Руслан. – Отец знал, что ничто не обходится без жертвы.

Рука Руслана так стремительно метнулась вперед, что Северин просто не успел опомниться. Прикусив язык, он ощутил во рту вкус крови. Только это остановило его, чтобы не наклониться и удержать юношу от падения. На мгновение глаза юноши расширились, а затем он завалился вперед. Кровь хлынула из раны в горле, медленно стекая по мраморным ступеням. Руслан смотрел на него, сжимая в руке алый от крови кинжал. Не говоря ни слова, он протянул кинжал одному из своих последователей.

– Дом наших предков пропитан кровью жертвоприношений, – как ни в чем не бывало продолжал Руслан. – Отец всегда знал, что нам предначертано стать богами… а все боги требуют жертв. Именно поэтому он назвал его Casa D’Oro Rosso. Дом Красного Золота.

До этого момента дом казался блеклым и невзрачным. Однако кровь изменила его. Бесцветная мозаика пола у блеклой двери начала преображаться. По мере того как кровь впитывалась в землю, полупрозрачные камни изменились, и легкий алый оттенок потемнел, становясь рубиновым. Темно-вишневые зернышки граната пятнами рассыпались по полу, обрамленные ореолом узоров из розового кварца, создающим декоративный геометрический дизайн. Волны цвета лениво разливались, пока не уперлись в дверь. Белая дверь окрасилась розовым, завитки темного золота поползли вверх от мраморного пола по резной деревянной панели и медленно растворились, открывая взору золотой и железный орнамент парадного входа. В следующее мгновение дверь с легкостью распахнулась.

– Полагаю, инкрустация каменного пола выполнена в стиле космати, – заметил Руслан, указывая на порог у двери. – Великолепно, не правда ли?

Северин не мог отвести глаз от тела, распростершегося на причале, кровь еще дымилась в холодном воздухе. Его ладони вспотели, напоминая об ощущении горячей и липкой крови Тристана на его коже, когда он прижимал к груди тело брата. В голове всплыли слова матриарха: Прежде чем довериться тебе, он станет проверять тебя.

С трудом проглотил ком в горле, заставив себя мысленно вернуться к Гипносу и Лайле, Энрике и Зофье. Они рассчитывали, что он отыщет карту, которая приведет их в храм под островом Повелья. Указания в мнемоническом устройстве, оставленном ему бесчувственной Лайлой, были абсолютно понятны: через три дня они встретятся в условленном месте в Венеции. К тому времени они должны разгадать загадки матриарха и выяснить, где находится карта. Если же нет, он сам должен найти ответ. И как только у него появится ответ, Северин должен найти способ избавиться от Руслана.

– Да, красиво, – ответил Северин, вскинув бровь. А затем сморщился: – Однако запах крови едва ли сочетается со зловонным венецианским воздухом. Ладно, пойдемте, пока он окончательно не испортил нам аппетит. Однажды настанет день, когда нам потребуются более изящные жертвоприношения, чем кровопролитие. – Руслан в ответ улыбнулся, взмахом руки приглашая его внутрь.

Рука Северина задрожала. Он крепче прижал большой палец к твердым хрустальным струнам божественной лиры. Он до сих пор помнил, каково это, касаться этих струн окровавленной рукой… словно пульс вселенной прошел сквозь его тело. Лишь в его руках лежал сейчас ключ к вратам божественного.

И всего через каких-то несколько дней Северин Монтанье-Алари станет богом.

2. Лайла

Никогда еще Лайла не чувствовала себя столь одинокой.

Пещеру сковывал обжигающий холод. Осколки сосулек устилали пол, и в зловещем голубоватом сиянии снежных стен раздавленные крылья мнемонического жука кровоточили размытыми водянистыми радугами. Горло сдавило, и она изо всех сил стиснула зажатый в ладони алмазный медальон, вздрогнув от сильной боли, когда его острые грани впились в кожу.

С тех пор, как час назад Северин ушел вместе с Русланом, она ни разу не шевельнулась. Ни разу.

Лайла не сводила глаз с тел Энрике и Зофьи, распростершихся на льду менее чем в трех метрах от нее. Ей не хотелось оставлять их, но и приближаться к ним она тоже не испытывала желания. Если бы она прикоснулась к ним… если бы закрыла им глаза, чтобы их смерть напоминала сон… это было бы подобно тому, как разбить хрупкую оболочку забытья. Одно прикосновение, и этот кошмар станет реальностью. А этого она не могла допустить.

Она не могла позволить себе принять правду: Северин всех их погубил.

Он пронзил кинжалом Энрике и Зофью. Возможно, точно так же он поступил и с Гипносом. Бедняга Гипнос, подумала Лайла. Она надеялась, что он по крайней мере был убит ударом кинжала в спину и умер, не узнав, что человек, любви которого он жаждал больше всего на свете, предал его.

Северин понимал, что нет нужды подвергать Лайлу той же участи. В то время он не мог ничего сделать с ней, что не было запланировано. Лайла закрыла глаза и увидела холодные, фиалковые глаза Северина, смотрящие на нее, когда он вытирал кинжал о грудь своей куртки со словами: «Она в любом случае скоро умрет».