BRONZA - [30]

А пока он даже не мог пошевелиться, потому что острые когти одной из этих тварей, деликатно прижимавшиеся к горлу отрока, могли в любой момент перестать быть деликатными. Он мысленно чертыхнулся. «Разиня… Говорил же Монсеньору, что придется нянчиться… Говорил же, что лучше дядька с бородой… В рогатом шлеме!»

Послышался шум подъехавшей к особняку кареты, и в гостиной сразу же возник еще один миньон. Последний. «Ну, конечно, расстояние для тебя… это же просто тьфу…» – ехидно, не без зависти, подумал виконт, но тут заметил у миньона связку книг. Прочитал названия некоторых учебников. Увидел эмблему. Четырех львов Кембриджа. «Учатся в университете? Зачем этим тварям образование? Они же – твари!» – вытянулось от искреннего удивления его лицо.

Тем временем, опустившись на одно колено, один из миньонов обувал ноги своего господина в парчовые, с бантами, туфли на каблуках. Другой держал наготове голубого бархата камзол, весивший должно быть немало, от обилия украшавших его драгоценных камней. Третий, бережно собрав локоны господина, перевязывал их шелковой лентой.

«А хвосты куда попрятали? Сейчас бы махали ими от усердия!» – не удержался от смешливого хмыканья виконт.

До этого любовавшийся своим отражением в зеркале, лорд Колдуэлл покосился в его сторону. «Так-так… Отчего это мы вдруг развеселились, mon ami? Не заставить ли тебя снова проливать слезы? – перевел он взгляд на маленького пажа. – Может, все-таки стоит убить зайчика… у тебя на глазах… Способом, какой поотвратительней? Это непременно сотрет улыбку с твоего лица…» – мстительно подумал он. Но виконт больше не хмыкал, сидел, не шевелился. И злой ребенок передумал пока расправляться с оруженосцем брата. Отчасти из-за неясного предчувствия, что живым паж на что-нибудь да сгодится.

Закончив любоваться своим отражением, натянул перчатки, взял протянутую ему трость. Кстати, трость не являлась простым атрибутом аристократизма. В ней пряталось четырехгранное жало клинка. Выходить невооруженным в темноту лондонских улиц было небезопасно. Один из миньонов подал хозяину белую треуголку, отделанную по краю страусиным пером.

– Позвольте откланяться! – взмахнув треуголкой, с легким полупоклоном шаркнул ногой герцог Графтон. В окружении свиты юный вельможа направился к дверям.

– Подожди! – окликнул его виконт, делая последнюю честную попытку выполнить поручение Монсеньора.

– Вы о чем-то хотели меня попросить? – глянул через плечо лорд Колдуэлл, задержавшись в дверях и догадываясь, о чем пытается заикнуться его гость. Разумеется, он мог бы пойти навстречу – заключить какое-нибудь подобие мирного соглашения. Подумаешь, когда это он выполнял свои обещания?! Но уж больно ему понравилось дразнить своего французского гостя. Вопросительно изогнув темную, словно китайской тушью изящно начерченную бровь, спросил лукаво:

– Что за взгляд, mon ami! Неужели пытаетесь напроситься ко мне домой, в гости? – и фыркнул: – Ночлега не предлагаю! Уморите еще скукой!

Подражая хозяину, миньоны дружно зафыркали. Лицо виконта окрасилось досадой.

– Вот-вот! С таким кислым видом оставайтесь-ка лучше здесь, – рассмеялся английский сэр.

Ах, каким свирепым взглядом смерил его виконт, подскочив с дивана!

– Убери за собой! – потребовал он, кивнув на трупы.

– А где волшебное слово?

– Обойдешься!

– Желаешь разозлить? Ну-ну! А я такой недобрый, когда злой!

– Удивил! Я тоже не сама доброта! – ответил на это виконт. В его тоне чувствовалось пренебрежение.

В сузившихся глазах лорда Колдуэлла появился нехороший блеск. Он терпеть не мог подобного отношения к своей персоне.

– Чтобы сделать мне… такого ужасного… на прощание? – задумчиво произнес злой ребенок, обращаясь к виконту, и коварно спрятал руки за спину.

Трупы вдруг зашевелились, задвигались, задергались в конвульсиях, поднимаясь с пола. С противным чмоканьем и хрустом стали лопаться кожа, мышцы, кости. Наружу полезли внутренности. Завоняло падалью.

– Не скучайте, mon ami!  – покидая бордель, пожелал Его Светлость, переглянувшись с миньоном, удерживающим маленького пажа. За хозяином не успела закрыться дверь, а того уже и след простыл. Виконт со своим спутником остались в одиночестве наблюдать за жуткой пляской мертвецов.

Приказав, чтобы трогались, лорд Октавиан положил трость рядом с собой на сиденье. Закинул ногу на ногу. Сцепил пальцы на колене, сквозь кожу перчаток чувствуя, как сильно замерзли ладони. Не спасала даже медная жаровня с углями, предусмотрительно поставленная на пол кареты. Как будто смертный мрак, в котором он пребывал так долго, остался у него в крови или, вернее, вместо нее. Медленно растекаясь по венам колючим ледяным крошевом. Любопытствуя, он даже порезался специально, но потекла обычная красная человеческая кровь.

У него неприятно дернулся уголок рта. После своего возвращения, а он называл это именно так (потому что «возродился», «воскрес» или «восстал из мертвых» своей высокопарностью безумно раздражали его), он постоянно мерз, и с этим ничего нельзя было поделать. Выпитая свежая кровь согревала, конечно, но недолго. Как ни странно, вино делало это лучше. Согревало его. Правда, от вина голова становилась слишком легкой, а он пока не был уверен, что может позволить себе быть настолько беспечным. Это тоже раздражало, вызывая приступы просто дикой злобы. Вот и сейчас, несмотря на то что оставил «поле битвы» победителем, все равно был не в духе. И, между прочим, очень сильно не в духе.