Броня Бедствия - [62]

От удара у него потемнело в глазах, но он видел, как в левом верхнем углу что-то мигает.

Пусть у Харуюки уже почти не было сил думать, он смог понять, что мигала полоска здоровья, от которой осталось всего несколько делений.

Разница в их силе была безнадёжной. И Харуюки, впервые за долгое время, ощутил в своём сердце отчаяние.

Все его мысли о том, что, сражаясь в полную силу, он сможет победить и спасти Таку, оказались тщетны. Такуму с самого начала превосходил Харуюки во всем. Именно поэтому он и был его идеалом. Его кумиром.

Что мог сделать Харуюки против него в такой ситуации, лишённый своей единственной реальной силы — полёта?..

Вдалеке послышался тяжёлый гул. Такуму приближался к нему, собираясь положить конец этой битве.

Из глаз Харуюки, сокрытых растрескавшимся шлемом, вновь потекли слезы.

«Я и подумать не мог, что всё закончится именно так. Я верил, что мы — я, Тиюри и Такуму — будем играть вместе всегда. Я всегда верил, что Брейн Бёрст, Ускоренный Мир существует именно ради этого…

— Ты прав.

Вдруг раздался в голове чей-то голос.

Харуюки медленно открыл глаза. Он увидел странный свет на фоне безрадостного выжженного потолка.

От лежавшего на полу Сильвер Кроу отделилась фигура и беззвучно поднялась на ноги.

Тусклая и прозрачная, похожая на призрака. Харуюки не знал, кто это.

Фигура похожа на дуэльного аватара женского пола. Её плечи и талия были оформлены цветочными орнаментами, что делало её похожей на Лайм Белл. Но на голове у неё — короткие упругие волосы, да и броня совершенно другого цвета.

Она словно светилась весенним солнцем, цветом жёлтых крокусов…

Незнакомка села на груду обломков возле Харуюки и вновь заговорила:

— Всё именно так, как ты считаешь. Брейн Бёрст создан не только для конфликтов и взаимной ненависти. В нём можно находить и обретать новые узы.

— Кто… ты?.. Как ты попала сюда?.. Это ведь кабельная дуэль… — спросил он её невыразительным голосом.

В ответ тусклая прозрачная фигура мягко улыбнулась и сказала:

— Я… память. Крошечный осколок сознания, сохранённый системой и живущий в уголке огромного массива информации, описывающего один из её объектов.

— Память?.. — прошептал Харуюки и ощутил, как что-то кольнуло в его собственных воспоминаниях.

«Я знаю её. Я ни разу её не видел, я не знаю её имени, но я знаю её…»

Словно подтверждая эти мысли, шафрановый аватар кивнул.

— Когда ты был в Имперском Замке и переживал воспоминания о прошлом, ты установил временную связь с центральной системой. Именно благодаря ей я говорю с тобой. Но она не продержится долго, — ненадолго прервавшись, девушка вдруг уверенно произнесла невероятное: — Твоего друга всё ещё можно спасти.

— Э?..

Харуюки удивлённо распахнул глаза. С трудом приподняв себя с пола изодранной рукой, он спросил:

— И-и как?.. Ты хочешь сказать, что я всё ещё могу что-то сделать?..

— Внутри тебя всё ещё есть та «сила». Единственная сила, способная противостоять тьме, поглотившей твоего друга… — прошептал шафрановый аватар, и улыбка спала с его лица.

Через мгновение Харуюки осознал, на что она намекала.

И тут же замотал головой.

— Нет… я ни за что не буду применять «это». Если я вызову его ещё раз, то уже не смогу снова стать самим собой…

«Это». Проклятое снаряжение, паразитирующее на Харуюки. В прошлый раз из его хватки Харуюки смог выбраться только благодаря второму режиму Зова Цитрона Лайм Белл.

Броня Бедствия.

Услышав слова Харуюки, шафрановый аватар печально улыбнулся.

— Эта броня тоже не всегда носила имя «Бедствия». Многочисленные трагедии исказили её вид.

— Исказили… вид?..

— Я всё это время скрывалась в уголке этой брони и ждала. Каждый раз, когда броня меняла хозяина, я молилась, чтобы в этом мире появился человек, способный развеять её проклятие. Я все это время ждала человека, способного исцелить его ярость и печаль…

Девушка поднялась с горы обломков, села на колени перед Харуюки и приложила маленькую ручку к израненному серебряному аватару.

— И появился ты. Я уверена, ты сможешь сделать это, ведь ты так похож на него. Пусть пройдёт немало времени, но однажды… поэтому тебе нельзя сейчас сдаваться. Ты должен подняться на ноги ради своего друга…

Её тело стало ещё более тусклым. Она стала превращаться в мутный силуэт, вновь соединяясь в единое целое с Харуюки.

В сознании Харуюки раздался далёкий голос, произнёсший последние слова:

— Давай… вспомни это название и произнеси его… вспомни, как называли эту броню до того, как она стала «Бедствием»… ты… уже должен это знать…

Вдруг в воспоминаниях Харуюки ожила сцена.

Пьедесталы Семи Артефактов внутри Имперского Замка. Шестая звезда Большого Ковша, Эта, она же «Мицар».

Буквы на последней строчке той плиты. Когда он увидел их, то что-то почувствовал. Что-то начало зудеть в его душе, словно какие-то печальные воспоминания пытались вырваться наружу из далёких времён.

Пол вздрогнул от тяжёлой поступи, и Харуюки поднял взгляд.

Такуму добрался до соседней комнаты. От шкалы здоровья Харуюки осталось лишь несколько делений, и тот мог добить его любой атакой.

«Могу ли я остановить Таку? Могу ли я сказать ему хоть что-то, что сможет вытащить его из такой глубокой трясины?» — заговорило отчаяние в груди Харуюки, но он стиснул зубы и прогнал его.