Броненосный крейсер «Баян», 1897–1904 - [27]

По каким-то непонятным причинам корабль должен был покинуть лейтенант Владимир Петрович Зотов 1-й (1870–1905), успевший оставить весьма содержательные заметки о первых днях плаваний “Баяна” (“Морской сборник”, 1903 г., № 11, ч. 23–47). За его плечами был опыт дальних плаваний на клипере “Разбойник” в 1892–1894 гг., крейсере “Адмирал Корнилов” в 1894 г., клипере “Разбойник” в 1894–1895 гг. и курс наук в Морской Академии. С ним вместе, продолжая традиции первой флотской династии (петровского адмирала Конона Зотова), служили в то время на флоте и его братья Александр (1878-?) и Рафаил (1880–1962, Канн, Франция). Оба участвовали в войне 1904–1905 гг., в мирное время командовали кораблями. Традиции флотской семьи не могли не проявиться в службе их старшего брата на “Баяне”. А это, конечно, могло способствовать формированию и усилению среди офицеров корабля того единения духа, который обеспечил бы “Баяну” безупречную боевую биографию.

Отсутствие В.П. Зотова в составе кают- компании корабля должно было особенно ощутимо сказаться в условиях крайне обострившейся обстановки, уже напрямую грозившей войной. Судьбе и начальству было, однако, угодно, чтобы В.П. Зотов, окончив 1904 г. штурманский класс, получил назначение на броненосец “Князь Суворов” и в должности штурмана погиб с ним в Цусиме.

В походе на Восток не участвовал и лейтенант Е.А. Пастухов (1863-?), который принимал на “Баяне” минное вооружение и которого А.Н. Крылов спустя 40 лет вспоминал в числе своих друзей. В 1887–1890 гг. Е.А. Пастухов совершил плавание на клипере “Разбойник”, в 1895 г. — на “Рюрике”, в 1896 г. окончил минный офицерский класс. В 1898 г. занимал должность старшего флаг-офицера штаба Командующего эскадрой Тихого океана, имел японский орден. Но и он, в силу каких-то причин, в плавании “Баяна” на Восток не участвовал, и его разносторонний опыт для “Баяна” был потерян. Он с 1904 г. получил применение в стенах МТК, а затем Е.А. Пастухов с 1911 г. занимал должность помощника начальника минного отдела. Не вернулся на свой корабль и мичман Б.А. Дриженко, отпущенный со стоянки в Поросе в двухнедельный отпуск в Севастополь, он присоединился к эскадре, видимо уже в Порт-Артуре. Судьбе было угодно, чтобы он в войну погиб на другом корабле — заградителе “Енисей”.

Кто знает, может быть, этих трех потерянных для “Баяна” офицеров и не хватало для создания на корабле той критической массы интеллекта, инициативы и гражданского мужества, которые могли помочь кораблю в предстоящем спустя год с небольшим судьбоносном выборе. Автор, конечно, может заблуждаться в своих предположениях. Подтвердить их могли лишь прямые свидетельства называемых здесь людей. Но захлестнувшие вскоре страну кровавые потрясения не позволили появиться многим таким свидетельствам.

Из тех, кто участвовал в постройке “Баяна”, особенно энергично и последовательно интересы своего корабля отстаивали, по-видимому, старший артиллерийский офицер лейтенант В.К. Деливрон (1873-?) и старший судовой механик М.А. Галль (1862-?). Богатый предшествовавший опыт корабельной службы и личная энергия помогли им в соблюдении условий заказа во время приемки корабля. Но и они застали “Баян” уже в стадии испытаний и на проект повлиять не могли. Поэтому “Баян” не мог получить новейшую радиостанцию итальянской или немецкой системы и должен был довольствоваться полукустарной установкой системы "Попов-Дюкрете" выделки Кронштадтской мастерской. На радио тогда смотрели как на “дорогую забаву”.

Сделавший это признание лейтенант В.К. Деливрон вспоминал, сколько было затрачено усилий, “сколько исписано бумаг” для того, чтобы убедить начальство в преимуществах имевшихся во Франции телефонов системы Гальяра перед безнадежно устаревшими, когда-то считавшимися удовлетворительными, но с тех пор застывшими в своем развитии аппаратами лейтенанта Колбасьева. За них в МТК держались из экономии. Ради этого, как вспоминал И.К. Григорович, на “Баян” и “Цесаревич” доставляли из России множество обходившихся с доставкой втридорога предметов оборудования и снабжения (“ведра, деревянные табуретки и топорища”).

Поэтому, конечно, не могло быть и речи (если бы даже В.К. Деливрон об этом и задумался) о повышении углов возвышения орудий, о системе продувания стволов орудий, о повышении скорости заряжания пушек и других новшествах, необходимость которых вскоре должна была подтвердить война.

Совсем, видимо, недолго был на “Баяне” лейтенант Н.Н. Азарьев 3-й (1878–1933, пираты у китайских берегов). В списке чинов флота 1905 г. значился находившийся в “заграничном плавании на крейсере 1 ранга ”Баян" и на судах эскадры Тихого океана с 1903 г.". Проведенным автором исследованием обнаружилось, что Николай Николаевич Азарьев (полный тезка погибшего 28 июля 1904 г. на броненосце “Цесаревич” флаг-офицера) был переведен на “Цесаревич” еще 25 июля 1903 г. На броненосец он попал, видимо, совершив путешествие из Кронштадта в только недавно покинутый им Тулон. В результате этого назначения он разделил с ’’Цесаревичем“ все трудности совместного с ”Баяном" похода 1903 г., участие в бою 28 июля 1904 г. и интернирование корабля в Киао-Чао после боя. В 1914 г. удостоен Георгиевского оружия. Трагически погиб в 1933 г., будучи помощником шедшего в Шанхай китайского парохода "Шеи-Ань".