Броненосец - [36]
— А почему нет? Анжеликой меня зовут многие, а Барбудой — нет.
— Ну, для меня-то ты навсегда останешься Барбудой, юная леди. — Стелла обратилась за поддержкой к Лоримеру. — Лоример, скажи ей, какая она глупышка и дурочка.
— Ну, — осторожно начал Лоример, — по правде говоря, мне кажется, я ее в чем-то понимаю. Извини, мне нужно срочно позвонить.
Вставая из-за стола, он поймал совершенно ошеломленный взгляд Барбуды-Анжелики. Если бы ты только знала, девочка! — подумал он.
В платной телефонной будке у лестницы Лоример набрал университетский номер Алана.
— Алан? Это Лоример… да. Ты не мог бы оказать мне одну услугу? Знаешь кого-нибудь из Би-би-си?
— Я знаю их всех, дорогой.
— Мне нужен телефон актрисы, которая снималась в «Плейбое западного мира», он шел вчера. Би-би-си-2, кажется.
— Нет, это был Четвертый канал. Не бойся, у меня свои источники. Значит, актриса? А с кем она спит?
Лоример вдохновился.
— Это та девушка из сна. Из рекламы. Оказывается, она играла в том фильме. Думаю, это мне поможет, Алан, — в смысле сновидений. Если бы я только мог увидеть ее, встретиться с ней, даже поговорить. Кажется, я всю ночь напролет видел бы прозрачные сны.
— А я-то думал, ты собираешься сказать, что влюбился.
Они оба рассмеялись.
— Просто у меня предчувствие. Ее зовут Флавия Малинверно.
— Ладно, «добуду» ее тебе. Одним махом.
Лоример повесил трубку и почувствовал внезапный прилив уверенности. Он точно знал, что если и существовал мотив, способный расшевелить Алана Кенбарри, так это обещание брызжущего серебристого фонтана прозрачных сновидений.
381. Рыночные силы. Сегодня вечером Марлоб сказал, тыча мне в грудь мокрым чубуком своей трубки: «Это сволочная система, друг мой, — один пес пожирает другого. Рыночные силы. Против рынка не попрешь. Надо смотреть правде в лицо: все мы капиталисты — хотим мы того или нет. И та сумма, которую я выкладываю в виде гребаных налогов, лично меня оправдывает — я могу с полным правом заявить этим гребаным скулящим попрошайкам: Убирайтесь на хрен! А ты, приятель, отваливай обратно на свою вонючую гребаную родину — и знать не хочу, где она». Две старушки, ждавшие автобуса, с оскорбленным видом ушли, громко сказав, что поищут более приятную остановку. Марлоб, казалось, даже не услышал. «Вы-то это понимаете, — продолжал он. — Вы заняты своим делом, а я своим. У нас нет выбора. Всем правят гребаные рыночные силы. Раз идешь к стенке, значит, идешь к стенке». Тут я решился спросить его о цветочном ларьке, недавно появившемся в «Шоппа-Саве». «Херня все это собачья, — ответил он, хотя и ухмыльнулся чуть кривовато. — Кто же захочет покупать цветы у кассирши? Людям нужно персональное обслуживание. Нужен человек, который разбирался бы во флоре, в сезонных колебаниях, знал бы толк в уходе за цветком. Они продержатся не дольше месяца. И прогорят дотла». Я сделал обеспокоенное лицо и сказал — как мне показалось, смело: «Гм, что же это? Рыночные силы?» Он рассмеялся, показав свои удивительно крепкие белые зубы (может, вставные?). «Я им покажу рыночные силы, — сказал он. — Только погодите».
Книга преображения
Глава седьмая
Мать протянула ему круглый подносик с горкой бутербродов из белого хлеба.
— Майло, не снесешь это вниз, к Лобби?
Ему показалось, что тут, наверное, целых двадцать или тридцать сэндвичей, нарезанных треугольниками, с различной мясной начинкой, аккуратно уложенных кругами, — будто для раздачи на офисной вечеринке или посреди рабочего дня.
— Это все — для него одного?
— Ну, он же у нас растет, — ответила бабушка.
— Прости меня, бабушка, но ему уже сорок стукнуло!
Бабушка заговорила с его матерью на своем языке, и они обе чему-то рассмеялись.
— О чем это вы? — полюбопытствовал Лоример.
— Она говорит: «Если мужчина ест слишком много рыбы, значит, ему не хватает мяса».
— Ну, ступай, Майло, ступай. Лобби не любит долго дожидаться завтрака.
Из прихожей он увидел отца, которого осторожно вдоль стен комнаты выгуливала Комелия, нежно поддерживая под локоть. На отце был синий блейзер со значком на нагрудном кармане и голубые штаны. Его седая бородка была недавно подстрижена, а розовая кожа вокруг гладко выбрита.
— Смотри-ка, пап, вот Майло, — сказала Комелия, когда, завершив круг, они дошли до распахнутой двери в холл. Ясные, в морщинках, отцовские глаза заморгали, вечная улыбка оставалась будто приклеенной. — Помаши ему, Майло.
Лоример поднял руку, подержал ее пару секунд, потом снова опустил. Все это чертовски грустно, подумал он. Просто отчаяние берет. Комелия вновь увела отца, и тот засеменил шаркающими шажками.
— Ну, все в порядке? Привет, папочка. Смотри-ка, Майло здесь. — Откуда-то беззвучно появилась Моника и подошла к нему. Взяла один из Слободановых сэндвичей. — Язык? — удивилась она, жуя бутерброд. — С каких это пор ему готовят язык?
— Он вроде в хорошей форме, — кивнул Лоример в сторону отца. — Как у него со здоровьем?
— Ему шестьдесят пять лет, Майло, и не все с ним так гладко, как хотелось бы.
— Что это значит?
— Скоро придет врач. Нам кажется, ему нужна небольшая клизма.
Лоример понес Слободанов поднос вниз, а потом через дорогу, направляясь к двери офиса «Би-энд-Би». Дул порывистый холодный ветер, неся с собой мелкий моросящий дождь, и Лоример прикрывал ладонью круглую горку сэндвичей, чтобы их случайно не подхватил сильный ветер. В офисе, готовя счета, сидела перед компьютером Драва, а позади нее, на засиженных, лоснившихся диванах отдыхало человек шесть водителей — они читали газеты и курили. Раздался гул приветствий.
Руфь Гилмартин, молоденькая аспирантка Оксфордского университета, внезапно узнает, что ее мать, которую окружающие считают благообразной безобидной старушкой, совсем не та, за кого себя выдает…Один из лучших романов Уильяма Бонда, живого классика английской литературы.
Уильям Бойд — один из наиболее популярных и обласканных критикой современных британских авторов. Премии Уитбреда и Риса, номинация на „Букер“, высшая премия „Лос-Анжелес таймс“ в области литературы — таков неполный перечень наград этого самобытного автора. Роман „Броненосец“ (Armadillo, 1998) причислен критиками к бриллиантам английской словесности, а сам Бойд назван живым классиком современной литературы.
«Браззавиль-Бич» — роман-притча, который только стилизуется под реальность. Сложные и оказывающиеся условными декорации, равно как и авантюрный сюжет, помогают раскрыть удивительно достоверные характеры героев.
В рубрике «Документальная проза» — «Нат Тейт (1928–1960) — американский художник» известного английского писателя Уильяма Бойда (1952). Несмотря на обильный иллюстративный материал, ссылки на дневники и архивы, упоминание реальных культовых фигур нью-йоркской богемы 1950-х и участие в повествовании таких корифеев как Пикассо и Брак, главного-то героя — Ната Тейта — в природе никогда не существовало: читатель имеет дело с чистой воды мистификацией. Тем не менее, по поддельному жизнеописанию снято три фильма, а картина вымышленного художника два года назад ушла на аукционе Сотбис за круглую сумму.
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
Ежи Пильх (p. 1952) — один из самых популярных современных польских писателей автор книг «Список блудниц» (Spis cudzołoznic, 1993), «Монолог из норы» (Monolog z lisiej jamy, 1996), «Тысяча спокойных городов» (Tysiąc spokojnych miast,1997), «Безвозвратно утраченная леворукость» (Bezpowrotnie utracona leworęczność, 1998), а также нескольких сборников фельетонов и эссе. За роман «Песни пьющих» (Pod mocnym aniołem, 2000) Ежи Пильх удостоен самой престижной польской литературной премии «Ника».«Песни пьющих» — печальная и смешная, достоверно-реалистическая и одновременно гротескно-абсурдная исповедь горького пьяницы писателя Ежи П.
«Как я стал идиотом» — дебютный роман Мартена Пажа, тридцатилетнего властителя душ и умов сегодняшних молодых французов. Это «путешествие в глупость» поднимает проблемы общие для молодых интеллектуалов его поколения, не умеющих вписаться в «правильную» жизнь. «Ум делает своего обладателя несчастным, одиноким и нищим, — считает герой романа, — тогда как имитация ума приносит бессмертие, растиражированное на газетной бумаге, и восхищение публики, которая верит всему, что читает».В одной из рецензий книги Пажа названы «манифестом детской непосредственности и взрослого цинизма одновременно».
«Каникулы в коме» – дерзкая и смешная карикатура на современную французскую богему, считающую себя центром Вселенной. На открытие новой дискотеки «Нужники» приглашены лучшие из лучших, сливки общества – артисты, художники, музыканты, топ-модели, дорогие шлюхи, сумасшедшие и дети. Среди приглашенных и Марк Марронье, который в этом безумном мире ищет любовь... и находит – правда, совсем не там, где ожидал.
Роман «99 франков» представляет собой злую сатиру на рекламный бизнес, безжалостно разоблачает этот безумный и полный превратностей мир, в котором все презирают друг друга и так бездарно растрачивается человеческий ресурс…Роман Бегбедера провокационен, написан в духе времени и весьма полемичен. Он стал настоящим событием литературного сезона, а его автор, уволенный накануне публикации из рекламного агентства, покинул мир рекламы, чтобы немедленно войти в мир бестселлеров.