Броненосец - [34]
Вошла Флавия Малинверно.
Вошла Флавия Малинверно, и в ушах у него раздался шум пенной волны, с шелестом набегающей на песчаный берег. Забавно, как неестественный жар вдруг проник в отдельные участки его тела — краешки ноздрей, кожистые перепонки между пальцами. На мгновенье он ощутил глупый порыв — отвернуться, но в следующий же миг вспомнил, что она-то его не узнает в лицо, не выделит из толпы. И вот, исподтишка, с невинным видом, слегка раскачиваясь на своей упругой табуретке, Лоример принялся наблюдать за ней поверх газеты. За тем, как она перемолвилась словом с ледяными девицами у входа, как села возле стойки бара в дальнем углу и заказала какую-то выпивку. С кем-то встречается? Очевидно. Пришла заранее, как и я, — сверхпунктуальна, хороший признак. Он нарочито зашуршал газетой, развернул ее, расправил непослушную страницу. Поразительное совпадение. Подумать только. Живьем. Немного расслабившись, он стал вбирать, впивать, впечатывать ее образ навечно в свою память.
Она была высокой — правильно, отлично, — стройной, на ней было все черное, разных оттенков и фактуры. Черная кожаная куртка, свитер, черный шарф или платок. Лицо? Круглое, с мягкими, ровными очертаниями. Все в ней казалось чистым и опрятным. Волосы с пробором, прямые, довольно короткие — остриженные на уровне линии подбородка, блестящие темные волосы, каштановые с медно-красным отливом — что-то вроде хны? Перед ней на столе лежал пухлый кожаный ежедневник, пачка сигарет и тускло-серебристая зажигалка. А вот и ее заказ — большой бокал желтоватого вина. Она пьет, но не закуривает, любопытно. Есть в ней что-то мальчишеское. Плоские черные ковбойские сапоги, маленькие скошенные кубинские каблуки. Черные джинсы. Она огляделась по сторонам, и Лоример ощутил, как ее взгляд коснулся его, словно световой луч от маяка, и скользнул дальше.
Он ослабил галстучный узел — совсем чуть-чуть — и прошелся пальцами по волосам, слегка взъерошивая их. А потом, к собственному изумлению, обнаружил, что направляется в другой конец зала, к ней. У него в ухе звучал чей-то голос — это внутреннее «я» кричало ему: «Ты что, совсем с ума, на хрен, спятил?» Но он тут же услышал собственный голос, спокойно спрашивающий:
— Простите, вы случайно не Флейвия Малинверно?
— Нет.
— Ах, извините, я подумал…
— Я Флавия Малинверно.
Ага. Все-таки Флавия, а не Флейвия. Идиот. Болван.
— Простите за беспокойство, — продолжал он, — но я вчера ночью видел вас по телевизору, и вот…
— В «Плейбое западного мира»?
Что за черт?.. Ну же, быстрее.
— Да нет, в рекламном ролике. В рекламе «Форта Надежного». Это та… реклама, где вы снимались.
— A-а, это. — Она нахмурилась. Лоример сразу же влюбился в этот хмурый взгляд. Серьезный, прямодушный изгиб лба, брови сходятся посередине, выражая огромные сомнения. И подозрение.
— Тогда откуда вы знаете мое имя? — спросила она. — Не думаю, чтобы в рекламе давали титры. Так откуда?
О, боже.
— Я… э-э… Понимаете, я работаю в «Форте Надежном», в отделе рекламы и маркетинга. У нас был просмотр, презентация. Гм… Я обычно все запоминаю — имена, даты. А вчера ночью увидел этот ролик по кабельному и подумал — как это здорово…
— У вас есть с собой часы?
— Пять минут второго. — Он разглядел, что глаза у нее темные, цвета чая без молока, кожа бледная, незагорелая, а ногти обкусаны. Выглядела она немного усталой, чуть утомленной, — но о ком сейчас не скажешь этого? Все мы выглядим слегка усталыми в эти дни, просто одни больше, другие меньше.
— Мм-да, — протянула она. — Я тут кое с кем должна была встретиться в половине первого. — Видимо, эта смена темы означала и перемену тона — она как будто частично посвящала его в свои сегодняшние планы.
— Я только хотел сказать… я подумал, что вы великолепны, ну, в том ролике.
— Очень любезно с вашей стороны. — Она рассматривала его — спокойно, с долей скепсиса и любопытства. Выговор у нее был нейтральным, неуловимым — самый обычный выговор городской жительницы из среднего класса. — Я ведь целых пять секунд была на экране.
— Именно. Но, знаете, иное появление…
— Лоример!
Он обернулся и увидел Стеллу — она махала ему рукой от «кафедры». Рядом, рассматривая потолок, стояла Барбуда.
— Очень приятно было вас встретить, — проговорил он, вдруг обмякнув и потеряв всякую надежду. — Просто подумал, что надо бы… — Он развел руками, улыбнулся на прощанье, повернулся и направился в другой конец бара, к Стелле и Барбуде, спиной чувствуя ее взгляд и слыша в голове неразборчивое, до странного веселое бормотание, в котором смешались обвинения и ликование, стыд, удовольствие и сожаление — сожаление о том, что этот миг уже прошел, навсегда прошел. Он был счастлив и ошеломлен собственной дерзостью. И в то же время был вне себя от ярости, от негодования — из-за того, что забыл взглянуть на ее грудь.
Лоример поцеловал Стеллу и приветственно помахал Барбуде (он подозревал, что ей не нравится, когда ее целуют — не важно, он или любой другой мужчина старше двадцати лет).
— Привет, Барбуда. Конец четверти?
85. Семь богов счастья. Под конец одного из учебных семестров в Инвернессе я получил подарок от Джанко. Она всем раздавала подарки (собиралась на каникулы домой, в Японию). Это были предметы одежды или что-нибудь съестное, но все имело личную окраску: можно было предположить, что таким образом Джанко подводила итоги своим оценкам характера каждого из получателей. Шоне, например, досталась одна серьга, Джойс — полный комплект термобелья, включая термобюстгальтер, а Синбад получил два банана.
Руфь Гилмартин, молоденькая аспирантка Оксфордского университета, внезапно узнает, что ее мать, которую окружающие считают благообразной безобидной старушкой, совсем не та, за кого себя выдает…Один из лучших романов Уильяма Бонда, живого классика английской литературы.
Уильям Бойд — один из наиболее популярных и обласканных критикой современных британских авторов. Премии Уитбреда и Риса, номинация на „Букер“, высшая премия „Лос-Анжелес таймс“ в области литературы — таков неполный перечень наград этого самобытного автора. Роман „Броненосец“ (Armadillo, 1998) причислен критиками к бриллиантам английской словесности, а сам Бойд назван живым классиком современной литературы.
«Браззавиль-Бич» — роман-притча, который только стилизуется под реальность. Сложные и оказывающиеся условными декорации, равно как и авантюрный сюжет, помогают раскрыть удивительно достоверные характеры героев.
В рубрике «Документальная проза» — «Нат Тейт (1928–1960) — американский художник» известного английского писателя Уильяма Бойда (1952). Несмотря на обильный иллюстративный материал, ссылки на дневники и архивы, упоминание реальных культовых фигур нью-йоркской богемы 1950-х и участие в повествовании таких корифеев как Пикассо и Брак, главного-то героя — Ната Тейта — в природе никогда не существовало: читатель имеет дело с чистой воды мистификацией. Тем не менее, по поддельному жизнеописанию снято три фильма, а картина вымышленного художника два года назад ушла на аукционе Сотбис за круглую сумму.
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
Ежи Пильх (p. 1952) — один из самых популярных современных польских писателей автор книг «Список блудниц» (Spis cudzołoznic, 1993), «Монолог из норы» (Monolog z lisiej jamy, 1996), «Тысяча спокойных городов» (Tysiąc spokojnych miast,1997), «Безвозвратно утраченная леворукость» (Bezpowrotnie utracona leworęczność, 1998), а также нескольких сборников фельетонов и эссе. За роман «Песни пьющих» (Pod mocnym aniołem, 2000) Ежи Пильх удостоен самой престижной польской литературной премии «Ника».«Песни пьющих» — печальная и смешная, достоверно-реалистическая и одновременно гротескно-абсурдная исповедь горького пьяницы писателя Ежи П.
«Как я стал идиотом» — дебютный роман Мартена Пажа, тридцатилетнего властителя душ и умов сегодняшних молодых французов. Это «путешествие в глупость» поднимает проблемы общие для молодых интеллектуалов его поколения, не умеющих вписаться в «правильную» жизнь. «Ум делает своего обладателя несчастным, одиноким и нищим, — считает герой романа, — тогда как имитация ума приносит бессмертие, растиражированное на газетной бумаге, и восхищение публики, которая верит всему, что читает».В одной из рецензий книги Пажа названы «манифестом детской непосредственности и взрослого цинизма одновременно».
«Каникулы в коме» – дерзкая и смешная карикатура на современную французскую богему, считающую себя центром Вселенной. На открытие новой дискотеки «Нужники» приглашены лучшие из лучших, сливки общества – артисты, художники, музыканты, топ-модели, дорогие шлюхи, сумасшедшие и дети. Среди приглашенных и Марк Марронье, который в этом безумном мире ищет любовь... и находит – правда, совсем не там, где ожидал.
Роман «99 франков» представляет собой злую сатиру на рекламный бизнес, безжалостно разоблачает этот безумный и полный превратностей мир, в котором все презирают друг друга и так бездарно растрачивается человеческий ресурс…Роман Бегбедера провокационен, написан в духе времени и весьма полемичен. Он стал настоящим событием литературного сезона, а его автор, уволенный накануне публикации из рекламного агентства, покинул мир рекламы, чтобы немедленно войти в мир бестселлеров.