Бродяга - [19]

— Я, мигом, — Он, достал с шифоньера большую спортивную сумку. Кинул в нее; черные брюки, черный джинсовый костюм, пару трусов, пару носков, спортивный костюм. Зашел в ванную, сложил мыльное-брыльное. В кухне, достал с морозилки здоровенный кусок сала, положил также купленные сегодня на рынке продукты, достал с буфета две пачки чая и два блока ЛМ, — вроде все, — он еле застегнул сумку. Начальник, смотрел на него одобрительно, — Такое впечатление, что не в первый раз закрывают. Было дело?

— Нет, первый раз. Просто по курсам, что необходимо.

— Все, поехали!

Опер, закрыл двери. Ключ, по просьбе Антона отдал тете Люсе. До конторы ехать было не далеко, находилась также на Старом Городе. Завели в дежурку, затем закрыли в аквариум, еще раз прошмонали, и только потом повели в камеру. Прошли несколько решеток, остановились возле восьмой хаты.

— Лицом к стене, — чисто механически произнес попкарь [20].

Массивная, железная дверь с лязгом приоткрылась. Север, вошел внутрь, дверь с грохотом захлопнулась за ним. С пальмы спрыгнул, паренек.

— Север, здоровенько! Вот кого не думал увидеть!

— Никто не застрахован, сам знаешь, — они обнялись. — Я не знал, что тебя прикрыли.

Паренька, звали Саша Лиса. Не потому, что он был такой уж продуманный, просто фамилия, Лисицкий.

— Познакомься, это Вован, а это Север, Антон. — Они пожали руки.

Вован, совсем молодой парень, только дембельнулся с армии. Служил в ВДВ. Возвращение домой, решил отпраздновать в ресторане. Повздорил там с двумя мужиками, вышли на улицу, и Вова уложил обоих. Какая-то старушка, наблюдала происходящее в окошко из дома напротив. Тут же позвонила 02, как ни странно, менты появились сразу после звонка. Вова, не успел далеко отойти, повязали. Сашу, приняли по глупому. Подломил хату пару месяцев назад. Как на грех, закончились деньжата. Пошел к знакомому барыге, договорился сдать тому, музыкальный центр. По дороге, хлопнули мусора, вместе с музыкой. Центр, был в ориентировке, так что отмазаться не удалось.

— Скорее всего, барыга и сдал, — заметил, Антон.

— Тоже так думаю, они все мусорам, кого-нибудь да сливают. А иначе, как им на плаву держаться? Никому верить нельзя.

— Это, точно, — согласился, Север. — Ну, рассказывай, как здесь дела? Запрет заходит?

Антон знал, что завтра с утра его уже будет кумарить, и хотел пробить обстановку. Пока Саша, вводил его в курс дела, что за постанова на КПЗ, он расстелил скатку, достал с баула чай, сигареты, остальные продукты.

— Давай чайку подварим, да перекусим что ли, — предложил он, сокамерникам.

Лиса, с энтузиазмом принялся за дело. Оторвал небольшой кусок простыни. Набрал в пол-литровую кружку воды, засыпал в нее чай. Вова, просунул в отверстие ручки весло, и крепко держал на весу кружку. Лиса, поджег лоскут простыни, свернул его в окружность. Факел запылал. Увеличивая или уменьшая окружность, можно было регулировать силу пламени. Факел, практически не дымил. Буквально через пять минут, чифир был готов. Антон, тем временем накрывал поляну. Расстелил на полу газеты, стола в хате попросту не было. Нарезал сало, хлеб. Лиса, келешевал чаек. Чифирнув, закурили. Лиса, наконец-то поинтересовался, — Ты, как загремел?

Север рассказал, как обстоят его дела, — Видишь, что суки удумали? Будет у меня не кража, а грабеж.

— Не ты, первый, — заметил, Лиса. — Они сейчас во всю, эту шнягу практикуют.

— Да, знаю я, — Север, призадумался. — И по ходу, ничего уже сделать нельзя. Они, терпилу настропалили, она от своих показаний не откажется. Что же, рано или поздно все равно прикрыли бы, так что надо настраиваться на худшее.

— Вот это, правильно, — поддержал, Лиса. — Завтра кстати этап на Львов, ты не поедешь, конечно, да и я тоже, а вот Вован, наверное, покатит. У него делюга закрыта, осталось суда дождаться.

— И как долго надо ждать? — Север, присел на нару.

— Ну, это от дела зависит, от свидетелей, от того, как судья загружен, да мало ли от чего еще. Вова, пару месяцев катается, еще пару будет суда ждать, после суда, как минимум месяц на тюрьме, если касачку [21] писать не будет. А если будет, то может на пол года задержаться, у всех по-разному.

— Ясно, — Антон, поразмыслил. — Ладно, там видно будет, что и как, по ходу дела разберемся.

Он, встал с нары, прошелся по хате. От двери до решки, пять с половиной шагов. У стен, слева и справа, две двухъярусные шконки. Между ними проход, около метра шириной. Слева от двери дальняк [22], огороженный от жилого пространства китайкой, невысокой стеной, примерно метр двадцать в высоту. Вход на дальняк закрывала ширма, сделанная пацанятами из простыни. Стены, покрыты грубой шубой. Решку, прикрывал здоровенный лист железа, с просверленными в нем отверстиями. Рассмотреть, что-нибудь за ней было невозможно. Над дверью под самым потолком, глубоко в нише горела лампочка, также прикрытая решеткой. В хате царил полумрак. Обстановка мрачноватая. Но сидельцы, как могли, обживали даже такое пристанище. В хате было чисто. Пол тщательно вымыт, на полу между нарами лежало свернутое вдвое байковое одеяло. Батарея отопления, которая тоже пряталась за железом с просверленными отверстиями, вся обклеена вырезками из журналов. Девушки, машины, какой-то художник умело нарисовал маковое поле. Тут же на тетрадном листе, каллиграфическим почерком, Омар Хайям: «Чем лучше узнаю людей, тем больше нравятся собаки».