Британский вояж - [9]

– Сергей Борисович, – сказал граф, – мы были бы очень благодарны вам за такую помощь. Я обязательно сообщу государю о вашем предложении. Думаю, что оно будет с благодарностью принято. Конечно, стеснить горцев с помощью морской блокады было бы неплохо. Но ведь этого мало. Надо как-то успокоить самих горцев. Не могли бы вы поделиться вашим опытом умиротворения Кавказа?

– Поделиться, конечно, можно, – кивнул Сергей Борисович. – Но лишь после того, как вы подлечитесь. Не беспокойтесь, как я понял из рассказа Олега Михайловича, ваш заместитель майор Соколов прекрасно справляется со своими обязанностями. Сегодня вечером подполковник Щукин снова отправится в ваше время. С собой он возьмет все необходимое для того, чтобы миссия в Британии прошла успешно. А вы отдыхайте и лечитесь. В свое время вы достаточно потрудились на благо России. Ваши раны и тяжелая контузия, полученная в «Битве народов» под Лейпцигом, серьезно сказались на вашем здоровье. Александр Христофорович, может быть, у вас есть какие-либо просьбы и пожелания? Мы будем рады выполнить их.

– Сергей Борисович, – немного подумав, ответил Бенкендорф, – я бы хотел побывать в Москве. Я помню ее еще до пожара 1812 года, помню ее, забитую ранеными французами, помню, как на ее улицах я рубился с польскими уланами – арьергардом отступающей армии Бонапарта. Еще дымились взорванные башни Кремля, а храмы были загажены и ограблены «цивилизованными» варварами.

– Хорошо, Александр Христофорович, – сказал Сергей Борисович, поднимаясь со скамейки, – как только врачи посчитают, что ваше самочувствие значительно улучшилось, я пришлю за вами машину, и вас отвезут в Москву. Вы своими глазами сможете увидеть – как теперь выглядит Первопрестольная, комендантом которой вы стали сразу же после изгнания французов.

* * *

Попрощавшись с Бенкендорфом, Щукин и его спутник отправились к ожидавшей их машине. Они молчали, обдумывая то, что им довелось сегодня услышать. Первым заговорил Сергей Борисович.

– Олег Михайлович, – сказал он, – с графом мы более-менее все обговорили. Думаю, что сейчас Александру Христофоровичу надо как следует подлечиться. Ведь, насколько я помню, в нашей истории граф Бенкендорф скоропостижно скончался в 1844 году от инфаркта. Я не ошибся?

– Это официальная версия, – ответил Щукин, садясь за руль черной иномарки, на которой он с Сергеем Борисовичем приехал в санаторий. – Но поговаривали, что смерть его была не случайной. Впрочем, кто теперь может сказать об этом точно? Важно, чтобы в новой версии истории России этого не произошло. Хотя в любом случае надо осторожно выводить графа из игры, а вместо него пусть спецслужбы империи возглавит ротмистр, пардон, уже майор Соколов. Кстати, каково ваше мнение об этом молодом человеке?

– Мое мнение?.. – Машина тронулась с места, и подполковник на несколько секунд задумался. Потом он ответил: – Мне кажется, что Дмитрий далеко пойдет. Он умен, хорошо образован, инициативен, порядочен и храбр. В последнем я убедился лично, когда нам пришлось обезвреживать британцев, захвативших заложников. Думаю, что со временем он станет так же близок к императору, как и Бенкендорф.

– К тому же, как я слышал, – улыбнулся Сергей Борисович, – ваша дочка с большой симпатией поглядывает на этого молодого человека…

– Гм, – немного сконфуженно ответил Щукин, – пока еще рано об этом говорить. Моя Надежда – девица взбалмошная и непостоянная, как все женщины. Но если между ними возникнет что-то серьезное, то я этому буду только рад. Пора ей подумать о семейной жизни, а мне, наконец, заняться воспитанием внуков.

– Дай-то Бог, – покачал головой Сергей Борисович. – Но это все лирика. Нам же следует подумать о материальном обеспечении всей операции. А потому, как я полагаю, наш следующий визит – к Антону Воронину. Ведь если бы не его изобретение, то вряд ли мы сейчас ломали голову над проблемами XIX века.

– С ним будет труднее, – вздохнул Щукин. – Антон – человек, который не любит работать под контролем. Он по натуре индивидуалист и анархист. Впрочем, он достаточно разумен, чтобы понять пользу от нашего сотрудничества. Надо только разговаривать с ним на равных. И не пытаться диктовать свои условия, воздействуя на его здравый смысл.

В конце концов, он, как изобретатель, желает совершенствовать свое изобретение, а без нашей помощи и поддержки это просто невозможно. Как я выяснил, после строительства машины времени он все внимание уделяет только ей. Свои же коммерческие дела он изрядно запустил, что сказалось на его финансовом положении. И самостоятельно ему просто невозможно продолжить свою работу. И тут появляемся мы – с нашим предложением финансировать его опыты и возможностью достать любые, даже самые дорогие и редкие комплектующие для новых, более совершенных образцов его детища. Как вы полагаете, он поймет всю пользу нашей совместной работы?

– Думаю, что да, – согласился Щукин. – Тем более что он не хочет подвести своих друзей, для которых прекращение контактов с прошлым станет самой настоящей трагедией. Как я понял из вашего доклада, между Николаем Сергеевым и великой княжной Александрой Николаевной возник роман?