Британская разведка во времена холодной войны - [37]

Лагерь 020, который получил свое название, вероятно, от «Комитета ХХ», ответственного за надзор за системой дезинформации, был неподконтролен никакому правительственному департаменту, за исключением МИ-5, и находился вне юридического надзора. Его цель состояла в том, чтобы изолировать и «ломать» вражеских шпионов, которых держали там без суда в некоторых случаях годами с намерением сделать из них двойных агентов. Из-за того что задержанные не принимали участия в боевых действиях, международные правила в отношении обращения с военнопленными на лагерь 020 не распространялись. В нем также не проводились инспекции Красного Креста, так как он не значился в его списке. Короче говоря, его пленники были помещены в юридический вакуум.

Вопрос, на который МИ-5 должна была ответить, был таков: законны ли задержание иностранных граждан и их транспортировка с зарубежных британских территорий для допросов в Великобританию. Один из руководителей отдела В Дик Уайт так выразил эту проблему, обращаясь к юрисконсульту МИ-5 Тоби Пильчеру (будущий судья Высокого суда): «…мы окажемся в особенно тяжелом положении, если будет установлено, что юридический механизм задержания вражеского агента в колонии и последующая транспортировка его в Объединенное Королевство являются с юридической точки зрения неправомерными. Я боюсь, что это тот случай, когда мы не можем оставить вопрос открытым, так как если задержание вражеского шпиона, привезенного сюда, будет подвергнуто испытанию «хабеас корпус» [юридический процесс, когда заключенный может потребовать, чтобы он предстал перед судом], то, по всей вероятности, это будет момент, когда он уже будет находиться в лагере 020. Последующая огласка, сопровождающая процедуру «хабеас корпус», будет чрезвычайно вредна для лагеря 020 и может поставить под угрозу само наше положение по отношению к нему»⁵².

При драконовском положении «Об обороне», принятом в Великобритании после внезапного начала войны, для подавляющего большинства задержанных было невозможно начать процедуру «хабеас корпус» против властей, ответственных за их арест, которые неизменно представляла МИ-5, действовавшая под прикрытием военного министерства. При этом по крайней мере в одном случае арестованный все же потребовал, чтобы над ним состоялся суд, хотя – и это неудивительно, с учетом того, насколько широки были полномочия британского государства в области задержания по положению «Об обороне», – его дело в конечном счете не имело благоприятного исхода⁵³.

Есть также некоторые факты, которые дают возможность предположить, что что-то большее происходило за кулисами знаменитого судебного дела 1942 г. «Ливерсидж против Андерсона», которое фигурирует в решении, принятом палатой лордов. Это дело попало в анналы истории юриспруденции как неудача в истории гражданских свобод и главенства закона в Великобритании, когда судебная власть спасовала перед властью исполнительной. Речь идет о получившем гражданство Великобритании поляке по рождению Джеке Перлцвейге, который фигурировал под именем Ливерсидж и был задержан в 1940 г. согласно пункту 18б положения «Об обороне» от 1939 г. Это положение позволяло министру внутренних дел (сэру Джону Андерсону) арестовывать людей, которые были родом из враждебной Великобритании страны, если были «разумные основания» подозревать их в участии в действиях, противоречащих обороне королевства. Проще говоря, г-н Ливерсидж попросил суд рассмотреть свидетельства, которые имелись против него у министра внутренних дел, и решить, являются ли они «разумными основаниями» для его ареста без суда, который, по его словам, был ошибочным. Вердикт большинства лордов-судей – которые слушали это дело в пристройке к палате лордов, потому что сама она была разбомблена во время ночного авианалета, – гласил, что во время чрезвычайного положения в стране суды не обладают полномочиями подвергать сомнению, являются ли имеющиеся у министра внутренних дел факты против того или иного человека «разумными основаниями» для его ареста или нет. Вероятно, «разумные основания» для ареста Ливерсиджа были на самом деле почерпнуты из неблагоприятной для него информации, предоставленной МИ-5. Дело «Ливерсидж против Андерсона», по-видимому, на самом деле было о том, как разведывательную информацию можно было представить суду, что было непросто, если не невозможно, потому что британское правительство лишь неявно признавало существование МИ-5. Использование разведывательной информации в качестве свидетельства – это то затруднение, которое суды в Англии и западном мире вообще все еще пытаются преодолеть и по сей день.

У МИ-5 возникала существенная проблема, когда дело доходило до ареста и перевозки вражеских агентов с зарубежных территорий в Великобританию. По любопытному упущению в колониальном законодательстве, принятом парламентом в начале войны, «Колониальном порядке» 12 (5)а не существовало аналога пункту 18б положения «Об обороне», что означало, что закон позволял подданным других государств, арестованных в британских колониях, воспользоваться процедурой «хабеас корпус». Это вызвало суровое предостережение от юрисконсульта МИ-5 Тоби Пильчера, который утверждал, что, по его мнению, при существующем законодательстве «нежелательно и, вероятно, незаконно снимать подданного другого государства с корабля и арестовывать его в колонии». Вслед за встречей на высоком уровне в июне 1942 г. между Диком Уайтом, Пильчером и юрисконсультом министерства по делам колоний было решено, что единственный способ решить эту проблему – ввести специальный пункт в положение «Об обороне», который «дает разрешение губернатору колонии снять подозрительного иностранца, прибывшего в колонию, с корабля или самолета и задержать его вплоть до вывоза из колонии». Вскоре МИ-5 и министерство по делам колоний сформулировали письменное дополнение или предписание, которое могли быстро подписать губернаторы колоний. Это предписание позволяло им арестовывать иностранцев из вражеских стран на британской территории и передавать их Великобритании для допросов. Именно так все и происходило в течение лет, оставшихся до окончания войны, что подтверждает аксиому: законы молчат во время войн