Британская империя - [66]

Итак, «Индия» не есть политическое название – это географическое выражение, подобное «Европе» или «Африке». Оно обозначает не территорию определенной нации или определенного языка, а территорию многих наций и многих языков. В этом лежит основное различие между Индией и странами, подобными Италии, где принцип национальности уже утвердился. Обе страны – и Индия, и Италия – были равно разделены на множество государств, а потому не имели силы противостоять иноземцу; но Италия, хотя и раздробленная политически, оставалась единой в своей национальности. Один язык обнимал всю страну, и из этого языка возникла великая литература, сделавшаяся достоянием всего полуострова. Индия же, как я указал, была столь же мало сплочена общим языком, как Европа в ее целом.

Но национальность слагается из нескольких элементов, и чувство единства составляет только один из них. Другим элементом является сознание общности интересов и привычка составлять единое политическое целое. В Индии этот элемент был также очень слаб, хотя и не вполне отсутствовал. Может, пожалуй, казаться, что страна была слишком обширна для зарождения подобного сознания; однако преграды, отделяющие Индию от остального мира, так колоссальны по сравнению с преградами, отделявшими друг от друга части Индии, что, наперекор всем этническим и местным делениям, с самых древних времен существовало смутное представление об Индии, как о возможном целом. В туманных исторических сказаниях времен, предшествовавших Махмуду из Газни, смутно упоминается то о том, то о другом царе, что он был владыкой всей Индии; власть же некоторых из князей магометанского периода и наконец авторитет империи Могола были для Индии почти универсальны. И все же мы не должны преувеличивать значение империи Могола, не должны воображать, что для Индии она была тем же, чем была Римская империя для Европы. Заметьте кратковременность ее существования. Начало ее возникновения должно быть отнесено к 1524 году, то есть к году взятия Лагора Бабером, в царствование Генриха VIII. Когда Васко да Гама пристал к Индии, империи Могола еще не существовало, а между тем ее быстрое, явное падение началось уже с 1707 года, то есть в царствование королевы Анны. Другими словами, весь период ее существования составляет менее двух столетий. Заметим далее, что настоящей империи еще не существует в момент вступления Бабера в Индию и что ее существование, как таковой, начинается с того момента, когда владения моголов распространились. При вступлении на престол Акбера в 1559 году, то есть через год по восшествии королевы Елизаветы, империя его состояла еще только из Пенджаба и страны вокруг Дели и Агры. Акбер завоевал Бенгалию лишь в 1576 году, а Синд и Гузерат – между 1591 и 1594 годами. Тогда его империя действительно сделалась обширной; но если моментом ее основания вместо 1524 года мы примем 1594 год, то должны будем признать ее продолжительность равной одному столетию с небольшим.

Но и за этот короткий период империя далеко не обнимает всей Индии. Воображать это – значило бы смешивать Индию с Индостаном. В 1595 году владычество Акбера ограничивалось Нербуддой:[123] в Декан он еще не вступал. Он был императором Индостана, но не Индии. В последние годы царствования он вторгся в Декан. С этого времени, правда, моголы предъявили свою власть и на южную половину Индии, но Декан, во всяком случае, не был завоеван до великого похода Аурунгзеба в 1683 году. С этого времени, если хотите, можно считать, что империя Могола включает и Декан, то есть соединяет всю Индию под одним правительством; но нельзя забывать, что подчинение Декана всегда оставалось номинальным, ибо тогда уже начиналось быстрое возвышение мараттов. В таком объеме империя Могола могла просуществовать лишь один момент, ибо самое расширение ее владений было куплено ценой гибели. Спустя двадцать четыре года ее упадок сделается явным, и, как мне кажется, причиной его послужил честолюбивый поход на юг. Империи всегда не хватало достаточного ядра, и эта неблагоразумная попытка расширить границы истощила ее силы.

Таким образом, можно вообще сказать, что Индия никогда до англичан не была настолько объединена, чтобы образовать одно государство. Но и под властью англичан это объединение завершилось только в генерал-губернаторство лорда Дальгаузи, то есть тридцать лет назад, когда в английские владения были включены Пенджаб, Ауд и Нагпур.[124]

Третьим важным элементом национальности является общность религии. Этот элемент до известной степени в Индии присутствует; брамизм действительно распространен по всей стране, но, конечно, не в том смысле, что он является единственной религией. В Индии живет не менее пятидесяти миллионов мусульман, то есть гораздо большее их число, чем то, какое населяет турецкую империю. Есть там также небольшое число сикхов,[125] исповедующих религию, которая является слиянием магометанства с брамизмом; есть некоторое число и христиан, а на Цейлоне и в Непале[126] живут буддисты. Однако брамизм является религией громадного большинства, притом он обладает такой жизненностью, что неоднократно выдерживал сильные натиски. Так, в Индии возникло одно из самых могущественных, самых заразительных вероисповеданий, – буддизм. Он распространился в ней широко и далеко: имеются доказательства, что буддизм был в силе еще за два столетия до Р. Х. и продолжал еще процветать в седьмом веке после Р. Х. И что же? Брамизм победил буддизм, который в настоящее время более процветает в других частях Азии, чем в стране, породившей его. После этой победы брамизм должен был выдержать натиск другой могучей агрессивной религии – натиск магометанства, перед которым уже пала религия Зороастра, и само христианство должно было отступить на несколько шагов. Но брамизм устоял; мусульманские правительства распространились по всей Индии, но не могли совратить народа.