Британская империя - [48]

Мы выводим, что население, растекаясь из своего отечества в страны по ту сторону океана, должно необходимо порвать те узы, которые его привязывают к родному дому, должно создать себе новые интересы и составить ядро нового государства, а мы имеем право только заключить, что изгнанники, гонимые через океан религиозной исключительностью и уносящие с собою сильные религиозные убеждения особого типа, могут составить ядро нового государства. Это замечание находит себе несколько неожиданное подтверждение в истории отпадения Южной и Центральной Америки от Испании и Португалии. Правда, в этом случае по обе стороны океана господствовал католицизм, но Гервинус замечает, что, в сущности, в этих странах процветал иезуитизм и что подавление иезуитов дало населению тот нравственный толчок, который, по его мнению, и послужил одной из главных причин разрыва.

Наконец, величие, достигнутое Соединенными Штатами после их отделения, побуждает нас признавать, что раздробление чрезмерно обширных государств целесообразно. Но ведь могущество Соединенных Штатов служит самым лучшим доказательством того, что государство может быть чрезвычайно обширным и тем не менее пользоваться благоденствием. Штаты представляют собою прекрасный пример системы, при которой неопределенное число провинций может соединиться в тесный союз, не испытывая тех неудобств, которые встречались в нашей первой империи. Следовательно, они служат явным доказательством, что эти неудобства не являются нераздельным атрибутом обширной империи, а суть принадлежность старой колониальной системы.

Расширение Англии происходило дважды. До сих пор мы рассматривали только расширение английской нации и английского государства посредством колоний; теперь нам предстоит рассмотреть то замечательное расширение, следствием которого было подчинение английскому владычеству Индии с ее громадным населением.

Лекция 9 История и политика

Над историками часто подсмеиваются за то, что они забавляются невероятными предположениями и догадками о том, что было бы, если бы то или другое событие имело иной исход. «Как это поразительно бесцельно!» – восклицают обыкновенно. Но надо иметь в виду, что подобные предположения делаются не ради реальной цели, а ради теоретического выяснения, и я лично держусь того мнения, что историкам следовало бы гораздо чаще прибегать к этому приему, чем они это делают. Ошибочно думать, что великие общественные события, в силу своих грандиозных размеров, больше подчинены роковой необходимости, чем обычные события частной жизни; подобная ложная идея порабощает суждение. Мы не можем ни составить понятия о великой национальной политике, ни оценить ее, если отказываемся даже вообразить возможность какой-либо другой политики. Это замечание особенно применимо к такому обширному и сложному явлению, как расширение Англии. Подумайте на минуту о том, что было бы, если бы никогда не существовало отношений между Англией и Новым Светом! Весь ход истории Англии со времени царствования королевы Елизаветы был бы совершенно иной. Испанская Армада не явилась бы к берегам Англии, и не было бы ни Дрека, ни Хокинза, чтобы противостоять ей; английский флот не возник бы; Блек не воевал бы с Ван-Тромпом и де-Рюйтером; не было бы ни войны Долгого парламента и Карла II с Голландией, ни войны Кромвеля с Испанией; Англия не создала бы того капитала, который дал ей возможность противостоять Людовику XIV и, наконец, унизить его; не возникли бы великие коммерческие корпорации, послужившие к уравновешению земельных интересов и вызвавшие реформу государственного строя; Англия не стояла бы во главе наций во время царствования королевы Анны, и ее восемнадцатое столетие было бы совершенно иным. Одним словом, все было бы совершенно иначе, чем теперь! И вы можете считать подобное рассуждение смешным в силу его бесплодности!

А между тем это предположение имеет и крайне важное практическое значение, и вот почему: все громадное расширение Англии, все те удивительные приращения, которые концентрировались вокруг первоначальной Англии за эти три века, еще не настолько инкорпорированы ею в представлении англичан, чтобы исключить мысль о возможности сбросить все эти приобретения и сделать родину опять простой Англией времен королевы Елизаветы. Рост английской империи является в некотором смысле естественным: Великая Британия, сравнительно со старой Англией, может казаться взрослым великаном, развившимся из крепкого мальчика, но разница в том, что взрослый человек не может думать и не думает о том, чтобы опять сделаться мальчиком, тогда как Англия может взвешивать целесообразность своего освобождения от колоний и своего удаления из Индии. Англичане фактически смотрят на Канаду не так, как на Кент, на Новую Шотландию не так, как на Шотландию, на Новый Южный Уэльс не так, как на Уэльс, на Индию, не так, как на Ирландию. Они могут без труда вообразить колонии отделенными от Англии, а если бы пожелали, то легко могли бы и осуществить такое отделение. Многие авторитеты даже советуют его осуществление. Поэтому мы с вами должны прийти к определенному мнению о расширении Англии в его принципиальной форме. Не есть ли это временное явление, подобное тому, каким оказалось расширение Испании? Не было ли оно даже ошибкой с самого начала, продуктом ложно направленной энергии? Нации могут ошибаться и ошибаются. Они часто руководятся слепой страстью или инстинктом, а между тем в самой природе вещей нет основания, в силу которого их заблуждения не могут продолжаться целые века и завести их безгранично далеко. Следовательно, возможно допустить, что Англия должна была бы с самого начала противостоять соблазнам Нового Света и остаться тем самодовлеющим островом, каким она была во времена Шекспира – «лебединым гнездом на большом пруду»; или по крайней мере, что для нее было бы счастьем, если бы она лишилась своей империи, подобно Франции, или, наконец, лишившись своей первой колониальной империи, она, быть может, не должна была основывать новой?