Бриллианты Вольштейна - [42]

Потом я принял душ. Быстро побрился. Видать, слишком быстро, потому что сильно порезался. Карандаш кровотечение не остановил, пришлось воспользоваться пластырем. Я посмотрел на себя в зеркало и ухмыльнулся. За последние дни меня били, в меня стреляли, а физиономию я попортил себе сам, собственной бритвой. Что ж, от пореза мог даже остаться боевой шрам. Я вернулся в гостиную и уселся в одно из кожаных кресел, дожидаясь Джека.

Он постучал в дверь. Я крикнул, что открыто, и он вошел, чуть запыхавшись, с растрепанными волосами. Лицо покраснело больше обычного, в глазах стоял страх, который мне уже доводилось видеть.

— Я приехал, как только смог. Надеюсь, не заставил тебя ждать. Что случилось, Эд?

Я поднялся, шагнул к нему, швырнул в него брифкейс. Он инстинктивно поднял руки. Брифкейс ударился о них и упал на пол.

— Это твое. Ты забыл его, когда побывал здесь в последний раз.

— Ради Бога, Эд!

— Сукин ты сын. Мерзкая сволочь.

Я ударил его в лицо. Он отпрянул, закрыл лицо руками, и я врезал ему под дых. А когда он согнулся пополам, снова ударил в лицо, и он повалился на пол.

— Оставайся на полу, Джек. Если встанешь, я вышибу из тебя последние мозги. Я никогда не подозревал тебя. Никогда. Черт, я не хотел подозревать тебя. Ты — муж Кэй, я лишь оказывал тебе услугу. А ты обвел меня вокруг пальца. Какая же ты сволочь, Джек!

Он открыл рот. Я ждал, что он что-нибудь скажет, но в последний момент он передумал, прикусил губу и закрыл рот.

— Как ты встретился с Алисией?

— Я тебе говорил. Она пришла ко мне в кабинет.

— Так это правда? — Он кивнул. — Значит, на этом правдивая часть твоего рассказа заканчивается. Вы встретились, тут же прыгнули в постель и остались довольны друг другом. Она не только знала свое дело, но и оказалась очень уж разговорчивой. Рассказала о Вольштейне, Баннистере и украденных драгоценностях стоимостью в полмиллиона баксов. И произошло это не на Восточной 51-й улице. Произошло это в ее квартирке в Виллидж. Потому что большая квартира и новые имя и фамилия появились позже. Она бы до этого не додумалась. Идея принадлежала тебе. Ты предложил оставить с носом и Баннистера, и Вольштейна, не так ли?

— Так уж получилось. Ты понимаешь, о чем я. Мы говорили… о драгоценностях. И мы оба подумали…

— Я уверен, что идея исходила от тебя, Джек. Она же была попрыгуньей-стрекозой. Жила, как живется, не стремилась изменить ход событий. Нельзя сказать, что жилось ей легко, но она приспособилась к такой жизни. Она была любовницей Вольштейна, и он ее боготворил. А если бы все прошло, как он и задумал, у него хватило бы денег, чтобы содержать ее много лет. Нет, ей бы и в голову не пришло обманывать его. Так что идея могла исходить только от тебя.

Я смотрел на него и видел, какой он жалкий слабак. Надеялся, что он встанет, и тогда я смогу снова двинуть ему в челюсть. Я вспомнил, как Вольштейн сказал, что насилие мне чуждо. Но сейчас мне ужасно хотелось избить Джека в кровь.

— Ты снял ей квартиру, — продолжил я. — Дал ей новые имя и фамилию. И на всякий случай забрал у нее брифкейс. Почему? Ты не доверял ей?

— Разумеется, доверял. Я любил ее, черт побери!

— Тогда почему ты взял брифкейс? Почему не оставил его ей? Брифкейс все время был у тебя, Джек. Потому-то Вольштейн и не нашел его после того, как убил Алисию. В квартире его не было. Если ты доверял Алисии, почему хранил брифкейс у себя?

— Я полагал, что у меня он будет в большей безопасности.

— От кого же ты его берег?

— От Вольштейна, Баннистера, от всех.

— Значит, ты полагал, что для Алисии угроза не миновала? — Он недоуменно уставился на меня. — Несмотря на новые квартиру, имя, фамилию, ты чувствовал, что ее могут найти, и позаботился о том, чтобы они нашли только ее, а не брифкейс. Она не имела для тебя никакого значения. Не то, что драгоценности.

— Это ложь!

— Неужто?

Он вновь уставился в пол.

— Я ее любил, а на драгоценности мне было наплевать. Я думал только о ней.

Я не стал его опровергать.

— Ты придумал, как оставить на бобах Вольштейна и Баннистера. Алисия претворила твой план в жизнь. А потом вы затаились, с тем, чтобы через какое-то время покинуть страну. Куда вы собрались?

— В Бразилию.

— Чтобы жить там долго и счастливо. Но Вольштейн добрался до нее первым. Он тоже любил ее. Похоже, все любили Алисию, Джек. Он так ее любил, что не смог простить предательства и убил. А Вольштейн был из тех людей, для кого убийство — последнее средство.

— Он был преступником. — Глаза Джека сверкнули. — Проклятый нацист.

— Но человеческими качествами он тебя превосходил. Он убил Алисию и обыскал квартиру. Но брифкейса не нашел, потому что ты хранил его у себя. Увидев ее труп, ты запаниковал, Джек. Мир, который ты собирался с ней строить, рухнул, как карточный домик. Ты до смерти перепугался. Но не убежал из квартиры, а раздел Алисию. — У него отпала челюсть. — Да, раздел ее. Наверное, потому, что ее одежда могла вывести полицию на тебя. Во всяком случае, ты подумал, что выведет. Я даже могу предположить, в чем она была. Ты как-то сказал, что она обожала расхаживать по дому в мужском банном халате, который ты ей купил. На ней был этот халат, когда ее убили? — Джек медленно кивнул. — Может, под халатом были чулки и пояс. Может, она была голой, ты начал ее одевать, но запаниковал. Так или иначе, женщину, в которую ты влюбился, убили, и теперь ты думал только о том, как выйти сухим из воды. С благородством у тебя не очень, Джек.