Бриллианты Вольштейна - [39]

Вот тут в игру вступали вы. Отнимали деньги у воров и оставляли их самих Баннистеру, который не мог их не убить. А вас ждало радужное будущее. Воры не могли вам отомстить, потому что Баннистер отправил бы их в мир иной. А о вашем существовании Баннистер даже не подозревал. В итоге вы с Алисией оставались и при деньгах, и при драгоценностях. — Я глубоко вдохнул, чтобы перевести дух. — Но она сыграла не по правилам, не так ли?

— Совершенно верно, — ответил он.

— Она затеяла свою игру, втайне от вас.

Вольштейн выдавил из себя улыбку.

— Обмен намечался на среду. Она провернула все на день раньше. Я узнал об этом слишком поздно.

— Она отдала ворам деньги и получила брифкейс, — продолжил я. — Потом позвонила Баннистеру и сказала, что они не выполнили условия сделки. Он убил воров и вернул деньги. Алисия осталась без ста тысяч долларов, зато драгоценности теперь принадлежали ей. А они стоили гораздо больше ста «штук». Вы же начали розыски Алисии. Вы очень хорошо ее изучили, а потому знали, где искать и на что смотреть. В отличие от Баннистера, вы действовали в одиночку, но ваши знания оказались эффективнее усилий всех подручных Баннистера. Им найти Алисию не удалось. А вот вы ее нашли. — Я выдержал театральную паузу. — Ворвались в квартиру и убили ее. Не из «беретты». Вы использовали другое оружие и выстрелили ей в лицо. Вы убили ее, не спрашивая, где брифкейс. Она обманула вас, и вы рассвирепели. Баннистер искал ее только потому, что она лишила его прибыли, на которую он рассчитывал. Он мог бы убить ее, но лишь после того, как узнал бы, где брифкейс. Но вы желали ее смерти. Возмездие вы ставили выше брифкейса.

Его лицо потемнело.

— Каждый человек убивает то, что любит, — процитировал он. — Я любил ее, мистер Лондон. Человеческая слабость. Благоразумный мужчина не влюбляется. Потому что там, где начинается любовь, заканчивается благоразумие. Я ее любил. А когда она предала мою любовь, убил ее. Обычное дело.

— По логике вещей, убийцей могли быть только вы, — заметил я. — Если бы ее убил Баннистер, он бы перевернул квартиру вверх дном. Вы же аккуратист. И не путаете обыск с беспорядком. После того, как поиски брифкейса не увенчались успехом, вы вернули все вещи на прежние места.

— Для меня так проще, знаете ли.

— Труп вы оставили в гостиной, а квартиру взяли под наблюдение, на случай, что кто-то знает, где тайник, и захочет вынести брифкейс. Но работали вы в одиночку и не могли постоянно следить за квартирой. Поэтому не видели, как туда заходил мой приятель. А меня вы засекли и решили, что брифкейс я унес с собой.

Он покачал головой.

— Я подумал, что он все время был у вас. Решил, что вы работали с ней в паре.

— Это одно и то же, — я пожал плечами. — Вы также стреляли в меня, когда я поднимался по лестнице к своей квартире. Выстрел был предупредительным, чтобы я стал более сговорчивым, когда вы предложите мне объединить усилия.

— Я не пытался вас убить.

— Разумеется, нет. Если вы хотите кого-то убить, то не промахиваетесь. Как прошлой ночью.

— Прошлой ночью?

— Я знаю и об этом. Мужчина, которого вы убили, сидел в холле «Раскина» и последовал за нами, когда мы с Мэдди покинули отель. Может, он подумал, что я — ваш сослуживец. Может, хотел поговорить со мной. Не знаю. Вас-то он знал с давних пор. Кто он? Не подскажете?

— Фамилии не знаю.

— Невзрачный человечек в очках. Один из тысяч заключенных концентрационных лагерей. Он разыскивал вас. И разыскал. Долго он шел по вашему следу?

— Он не шел. Он жил в Нью-Йорке, мистер Лондон. Случайно увидел меня. И узнал.

— За это его и убили.

— Он убил бы меня, — вновь пожатие плеч. — Он решил рискнуть своей жизнью, потому что думал только о мести.

— Он умер не зря. Если б не он, я бы так и не понял, кто вы. Но шестизначный номер, вытатуированный на предплечье, дал ответ на этот вопрос. Стало ясно, что вы — Вольштейн.

— Вам повезло.

— Знаю. Я рассказал все. Близко к истине?

Вольштейн рассмеялся.

— Очень близко. Невероятно близко. В каких-то мелочах вы, конечно же, ошибались. Но именно в мелочах, мистер Лондон. Никакого существенного значения они не имеют, — он тяжело вздохнул. — Никогда бы не подумал, что вы узнаете так много. Как вам это удалось?

Я наблюдал, как он достает сигареты. Похоже, он совсем не нервничал. Его интересовал не выход из западни, в которой он оказался. Он хотел понять, где же допустил ошибку. Я решил все ему растолковать. Почему нет? Никакой выгоды извлечь из этого нельзя.

— Фокусник сказал бы, что вы перестарались, отвлекая зрителей. Моя подруга-актриса сказала бы, что вы переигрывали. С самого начала мне пришлось искать ответ на вопрос: а какова ваша роль в этой истории. Утверждение о том, что вы зарабатываете на жизнь, появляясь в нужном месте в нужное время, не выдерживало никакой критики. Вы слишком много знали, то есть варились в гуще событий. Поначалу я предположил, что вы — один из воров.

— Именно эту мысль я и старался вам внушить.

— Но перестарались. Вы подробно описали мне Вольштейна, причем, по вашим словам, он не имел с вами ни малейшего сходства. Блондин, высокого роста, истинный ариец. А вы, наоборот, маленький, смуглый, темноволосый. Неприятный тип, этот Франц Вольштейн, совсем не такой человек, как вы.