Бриллианты для невесты - [28]

— Ли, хорошая моя, не надо себя терзать. Рассел так тебя любит, что попросил провести с ним остаток жизни. Не позволяй какому-то глупому подарку становиться на пути. Спорим, он не обратил на это внимания, ну?

— Он посмеялся, но я видела, что он обиделся.

— Он большой мальчик, Ли. И справится с маленькой неувязочкой, получившейся с подарком. — Обе они знали, что это не так, но уточнять не стали. — Поэтому скажи мне, остальные хоть рады?

Ли послушно описала реакцию матери, Адрианы, родных Рассела, в нужных местах вворачивая шутку или забавное наблюдение. И только когда они распрощались, пообещав более основательно поговорить па следующий день, Эмми почувствовала тревогу. Может ли в отношениях Ли и Рассела Действительно возникнуть проблема? Неужели у Ли и впрямь есть серьезные сомнения? «Категорически нет, — Решила Эмми. — Просто нервы. Волнение, шок и ничего более серьезного». Она не сомневалась, что все сгладится, как только немного уляжется волнение. Возвращаясь к своему компьютеру, Эмми собралась с духом, чтобы попросить у враждебного официанта еще кофе.

— Pardon?

Мужской голос раздался над ее правым плечом, но э не сомневаясь, что очередной работник отеля готовится карать ее за новые прегрешения, проигнорировала его.

— Простите? — настаивал человек. — Извините, что вам мешаю.

Эмми подняла глаза, не забыв в последний момент напустить на себя немыслимую скуку и неудовольствие, что ее отвлекают. Но едва ответив: «Да» самым раздраженным тоном, на какой только была способна, немедленно об этом пожалела. На нее смотрел классически красивый парень: густые темные волосы, симпатичные морщинки в углах глаз, непринужденная улыбка, ровные белоснежные зубы — все это делало его чрезвычайно притягательным. Его внешность не разила наповал, и он не обладал сексуальностью кинозвезды, но приятные черты лица в сочетании с явной доброжелательностью породили у Эмми мысль, что ни одна здравомыслящая женщина не сочтет его некрасивым.

— Привет, — пробормотала Эмми и подумала: «В точку. Претендент номер один».

Он послал ей еще одну улыбку и вопросительно посмотрел на соседний стул. Эмми лишь кивнула, наблюдая, как он садится. Мужчина оказался моложе, чем ей изначально показалось, возможно, нет еще и тридцати. Молниеносно произведенная оценка — отточенная настолько, что стала почти инстинктивной — выдала все положительные моменты. Прекрасного фасона, однако непарадный хлопчатобумажный пуловер темно-синего цвета поверх белой рубашки. Хорошие джинсы, по счастью, без специально сделанных прорех, чрезмерной потертости, логотипов, заклепок, вышивки или карманов с клапанами. Простые, но элегантные коричневые туфли. Средний рост, накачан, но без фанатизма, ухожен, мужественен. Ну разве что джинсы чуточку тесноваты.

Вдохновленная его обращением и не забывая, что единственные мужчины, с которыми она до сих пор разговаривала во Франции, работают в «Костесе», Эмми улыбнулась:

— Меня зовут Эмми.

Он тоже улыбнулся и протянул руку. Ни колец, ни обгрызенных ногтей, ни полированных — все добрые знаки.

— Пол Уайкофф. Я невольно слышал, что сказал вам этот придурок…

Проклятие! Очевидное отрицать не станешь: несмотря на качественные джинсы, хорошие манеры и прочие достоинства, Пол говорил по-английски с американским акцентом. Он, без сомнения, родился и вырос в Штатах или, возможно — в самом экзотическом случае, — в Канаде. Эмми была горько разочарована.

— …просто невероятно, правда? Не устаю удивляться, сколько людей готовы платить за плохое обращение.

— Значит, не только я страдаю? — спросила Эмми, испытывая легкое облегчение при мысли, что в отеле для нее не сделали исключение.

— Определенно, нет, — заверил ее Пол. — Они ведут себя грубо по отношению решительно ко всем гостям. Это единственное, в чем они действительно последовательны.

— Что ж, спасибо вам за эту новость. А то у меня уже начал развиваться комплекс.

— Рад, что сумел помочь. Впервые приехав сюда, я превратился в законченного параноика. Родители таскали нас по всему свету — я практически вырос в отелях, — но всего один день здесь заставил меня почувствовать себя неуклюжим идиотом.

Эмми засмеялась, забыв о недостатке Пола — разумеется, только с позиции нынешней охоты. Понадобилось менее четырех минут светской болтовни, чтобы прийти к выводу — из него получился бы идеальный муж. Но нет! Нет, черт возьми, она не попадется снова в ту же ловушку. Секс — хорошо, привязанность — плохо. Эти четыре слова она повторяла, едва перед ее мысленным взором возникало свадебное платье ее мечты от Моник Лульер (без рукавов, на бретельках, длиной до пола и с пепельно-розовым поясом, обвивающим талию) и идеальное меню (их фамильный салат из цитрусовых с помидорами на закуску, а на горячее — на выбор — тунец «Ахи», жаренный на гриле, или говяжья вырезка «Мацудзака»).

— Рада слышать, что я не одинока. — Эмми допил кофе и облизала ложку. — А почему ваша семья так много путешествовала?

— Можно было бы сказать, что я — «армейское дитя» или «сын дипломата», но на самом деле причин тому несколько. У моих родителей шизофреническое отношение к месту проживания, и оба они — писатели. Поэтому мы постоянно переезжали с места на место. Родился я вообще-то в Аргентине.