Бриллиант Кон-и-Гута. Бессмертные Карлики - [20]

Днем скалистый Кон-и-Гут, весь в море света, пламенеет, словно от внутреннего огня.

Вечером — на закате — это уже совершенно неописуемое богатство красок, невероятной, ослепительной красоты ковер пустыни — запечатленная в природе сказка Востока.

Нежно розовеет сиенский гранит; базальт сверкает, словно блестящий черный бархат, белеет песчаник, покрытый темной оболочкой, словно девушка, накинувшая траур на белое атласное платье; алебастр, желтоватый, подобно меду, как будто трепетно ждет резца ваятеля, который закончит произведение природы: то гробницу, то обелиск, то сфинкс, то целую пирамиду.

Сегодня, как извечно, солнце сделало снова свою прежнюю работу. Как мощный насос вытянуло оно вновь из сердцевины кон-и-гутских камней по тончайшим капиллярам ничтожные следы заключающейся в них влаги и вместе с тем растворенные в ней соли. Последние, поднявшись на поверхность камней, отчасти улетучились, отчасти, химически соединяясь, еще более уплотнили наружный слой камней, превращая его в подобие твердой коры, которая сдерживает до поры до времени сердцевину камней, превращающуюся с течением столетий в рыхлую труху.

В Кон-и-Гуте знают самые глубокие тайны пустыни, те, что скрыты в камне и воде.

Завтра — праздник. Но послезавтра, рано утром, все свободные рокандцы уйдут на свою обычную ежедневную тяжелую работу: одни — на рисовые поля, другие — к скалам и каскадам водопадов, с них сбегающих.

А к вечеру мирза Низам примет в глубине подземелий мрачной кон-и-гутской пещеры плоды их трудов, урожай тысячелетий, рожденных в безмолвии полей, сердцевины глыб камня, среди извечного шума лазоревых струй.

Глава V Ночь в Сплендид-отеле

— Ну, поздравляю вас, мой молодой друг! — положив руку на плечи Джона Гарримана, воскликнул профессор фон-Вегерт, спускаясь по лестнице Королевского Географического Института по окончании того заседания, на котором Гарриман сделал свое необыкновенное открытие, — вы попали в заправские спелеологи!

— Что? Как вы сказали, сэр? — спросил воришка.

— Я говорю, что вы, Гарриман, стали спелеологом., — со смехом сказал фон-Вегерт.

— Спелеологом? — переспросил тот с некоторым замешательством.

— Ну да! Так называют тех, кто занимается исследованием пещер, а вы ведь теперь участник спелеологической экспедиции в Кон-и-Гут… Но слушайте, Гарриман!

— Да, сэр?

— Вы умный мальчуган, и я надеюсь, что вы бросите свое праздношатание и займетесь делом.

— О, сэр! Напрасно вы так думаете! Я работаю не покладая рук…

— Ну! Я предпочел бы, чтобы ваши руки поменьше работали…

Гарриман покраснел.

— Сэр, но…

— Я понимаю… Вы хотите сказать, что надо же чем-нибудь жить!

— Сэр, я…

— Я понимаю, я все понимаю… Вот что! У вас есть кто-нибудь из близких, кроме Водслея?

— Есть! Есть! — радостно воскликнул Гарриман.

— Кто?

— Я знаю Голоо!

— Голоо?

— Вы знаете Голоо?

— Как будто нет…

— Вы, наверное, знаете его, сэр. Негр Голоо — боксер, который…

— А! Слышал про него, слышал… Это не тот ли самый негр, который на-днях должен выступить против какого-то знаменитого боксера, француза, тоже претендующего на мировое первенство в драке?

— Ну да, это он! О, Голоо придется на этот раз трудновато, если только француз будет в порядке! Он на голову выше Голоо! Это знаменитый Луи Брене. Он приехал из Парижа.

— Подождите, я хотел вас спросить о другом…

— Сэр! — смущенно заметил Гарриман, — уж лучше вы меня про другое не спрашивайте… Я ничего не знаю…

— Вы знаете какое-нибудь ремесло?

— Я умею снимать как фотограф.

— Чужое пальто с вешалки? Знаю! — сумрачно произнес профессор и о чем-то задумался.

Гарриман опять покраснел.

— Сэр! — пробормотал он…

— Ну?

— Уверяю вас, что это — другое…

— Другое?

— Я умею снимать как фотограф.

— Ах, вот как!

— Ну да! Меня просил Голоо работать его фотографическим аппаратом, когда он боксирует с кем-нибудь на площадке. Это, видите ли, нужно ему для рекламы. Он посылает потом снимки в журналы.

— Вот что! Ну, значит, в экспедиции вы найдете себе интересное занятие.

— Вы думаете, они возьмут меня с собой в экспедицию?

— Конечно! Ведь вам сказал это сам король.

— Знаете, сэр, во второй раз я не хотел бы попасться на глаза королю…

— Это почему же? — с удивлением спросил фон-Вегерт. — Король был с вами очень ласков!

Гарриман на минуту задумался и серьезно произнес:

— Да, сэр! Но мне он все-таки что-то не нравится!

— Во всяком случае, — произнес фон-Вегерт, — ему вы должны быть благодарны за то, что отныне ваша судьба так резко меняется… Вчера вы были нищим, сегодня вы миллионер!

— Неужели это правда, сэр, и мне дадут денег?

— Конечно! Но так как вы еще несовершеннолетний, то у вас будут опекуны.

— Опекуны? — вопросительно воскликнул Гарриман.

— Разве вы не слышали, что о вас говорилось?

— Признаться, нет…

— Странно! Но ведь я сам назначен вашим опекуном. А другого вы должны выбрать самостоятельно. Его утвердят. Пусть это будет хотя бы Голоо.

— О, сэр!

— Что? — спросил ученый.

— Я ничего этого не понял. Но раз вы будете со мной да еще Голоо, то я на все согласен.

— Очень рад. Но если вы почти ничего не поняли из того, что там произошло, то чем же была, собственно, занята ваша голова?

— Я думал…