Бриллиант Кон-и-Гута - [43]

Аль-Наи стоит около Рашида, как Ева, не познавшая добра и зла. Не протягивает ли она ему плод с запретного дерева? Ось бананового дерева, заканчивающегося фиолетовым конусом, по которому разбросаны желтые круги, давно ей кажется змеем. Нежно-зеленый цвет листьев, грациозная форма облика ветвей манят ее, но таинственная верхушка и вечерние часы внушают ей страх, дразня любопытство.

— Раши-ид! — певуче зовет она задумавшегося рокандца.

Он поворачивает голову в сторону девочки, но отмахивается рукой.

Не до того! Надо идти к пальмам!

Аль-Наи остается одна. Забравшись под навес, она предается созерцанию…

Качающаяся доска пока еще ее развлекает и забавляет…

Рашид на ходу сворачивает подобие сигаретки.

Он извлекает из широкого кармана шаровар вяжущий орех и листок бетелевого перца, чуть смазанный растворенной известью. Листок этот он осторожно сворачивает в рожок, насыпая туда немного разных толченых пряностей, уже заготовленных в виде порошка. Всю смесь кладет в рот, под язык.

Глаза его вскоре начинают блестеть, на душе становится веселее, усталость исчезает.

Бетель — единственный пункт разногласия Рашида с мирзой Низамом: именно он приказал в прошлом году засыпать небольшие канавки, заполненные водой, между которыми красовалось, обвивая жерди, магическое растение с блестящими листьями… Рашид посадил его для общего пользования.

Теперь бетель можно достать с трудом, издалека… Свою порцию Рашид получил от прибывшего в Кон-и-Гут гонца в качестве подарка. Надо с ней кончить под вечер, — да сохранит Аллах в чистоте наши помыслы!

Мирза Низам получит свою часть снадобья, приготовленную для него особо тщательно и уложенную в маленькую обожженную жемчужину.

Старик не откажется! Он любит эту штуку не меньше Рашида. Особенно после доброй чашки пальмового вина!

Рашид идет к пальмам. Там разостланы ковры, на которых усядутся в круг все обитатели Кон-и-Гута, чтобы поздравить после состязания счастливца-победителя. Скоро сюда принесут глиняные кувшины, в которых вино под палящими лучами холодно, как лед.

Насчет приготовления вина Рашид — непревзойденный никем знаток, не исключая самого мирзу Низама.

Ежегодно в ноябре месяце он выполняет одну из своих обязанностей особенно охотно.

Заключается она в следующем.

Рашиду перевязывают на высоте щиколоток ноги крепко-накрепко, ставят его к дереву и свободно охватывают последнее и его туловище крепким ремнем. Рашид упирается с помощью ремня в ствол, поднимает ноги, обхватывает подошвами пальму наподобие обезьяны и затем, пользуясь этой точкой опоры, поднимает вверх ремень, снова упирается с помощью его в дерево и ползет таким образом до верхушки. Здесь он сильно нажимает основание оси цветка, чтобы задержать его развитие, мнет листья его пальцами и для более удобного вытекания сока обрезывает концы второстепенных осей, в которые эти цветки кажутся точно вкрапленными.

Когда покажется к началу девятых суток сок, Рашид вводит черешок цветка в глиняный сосуд, куда и стекает жидкость в течение трех-четырех месяцев, наполняя ежедневно по кувшину.

Рашид твердо уверен, что с дерева мужского пола получается только третья часть соков, которые дает дерево женского пола.

С прошлого ноября ему в работе помогает Аль-Наи. Ее дело заключается в том, что она прибавляет в полученную жидкость извести и затем кипятит ее до густоты сиропа, после чего выливает смесь в маленькие корзинки, сделанные из листьев пальмы. Охлаждаясь, сироп кристаллизуется частями и превращается в сахар темно-бурого цвета. Тут Рашид снова выступает на сцену. С засученными рукавами, с сосредоточенным видом он проводит все время у чанов с сахаром, подвергнутых брожению. Перегонку он также знает в совершенстве. И ему трудно сказать, кто его научил этому искусству.

— A-о! Иду, отец мой! — кричит Рашид, сложив ладони рук в виде рупора, увидев вдали мирзу Низама, зовущего его.

Не зовет ли его старец, чтобы открыть тайны, оставшиеся еще неоткрытыми? Вчера он обещал сделать это.

Рашид ускоряет шаги.

— Привет тебе, высокочтимый!

— Привет тебе, сын мой…

Мирза Низам в белой чалме, в белом хитоне, со своей длинной белой бородой ослепителен и торжествен.

Рашид почтительно склоняется и выпрямляется, как тростник под ветром.

— Рашид! Дай знать в Роканд всем нашим верным людям, что как только они получат от нас то, что ты им пошлешь по моему приказу, они должны раздать по рукам оружие с предупреждением, что ни один выстрел, ни один удар не должен пропасть даром. Все чужестранцы должны быть убиты в один день, в один час. Все высокие здания, выстроенные ими у водопадов, должны быть разрушены. Пусть приготовляются. Ты оповестишь об этом всех и у нас в Кон-и-Гуте. Пусть все сегодня, еще до вечерней молитвы, поклонятся тому, что ты сейчас увидишь.

На лице Рашида не написано ничего, кроме готовности выполнить приказание, хотя слова мирзы Низама для него совершенно неожиданны.

Только сердце его чуть-чуть дрогнуло.

Он прикладывает руку ко лбу.

— Войди.

Рашид входит и падает на колени. Перед ним древко с прикрепленным к нему шелковым знаменем, на котором видно изображение зеленой луны.

Знамя восстания!