Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики - [38]

Явив свету свою простую, как и все гениальное, концепцию, Черкасов сумел найти и тех, кто с удовольствием согласился претворить ее в жизнь. Так в Москве появилась первая крупная банда рэкетиров во главе с Геннадием Корьковым по кличке Монгол.

Стоит отметить, что организованных преступных группировок в столице в те годы практически не было, поскольку не было почвы для их роста – рыночных отношений. От Запада в этом отношении мы здорово отставали: как от Америки, так и от Европы, где организованные преступные группировки (ОПГ) давно уже стали такими же естественными элементами системы, как, например, спортивные секции.

Вся злачная жизнь Москвы в конце 60-х концентрировалась в центре города, и, для того чтобы контролировать эту часть мегаполиса, хватало сил одной ОПГ. Этой группировкой была бауманская, и создавалась она в 60-е под патронажем воров в законе (совместно с бригадами из Днепропетровска, Тбилиси и Киева бауманцы контролировали и окраины, в частности – аэропорт Внуково). Большим подспорьем в деятельности этой группировки было то, что именно в Бауманском районе (на Большой Почтовой улице) в 60-е годы воздвигли дома для многодетных семей. Когда через несколько лет эти дети подросли, многие из них встали под знамена бауманских, сразу увеличив численность группировки на несколько десятков человек. Если учитывать, что почти все эти ребята были записаны в секции борьбы или бокса, то можно себе представить, какая серьезная сила была у бауманских. Кстати, и упоминаемая банда Геннадия Корькова одно время имела свою штаб-квартиру именно на Большой Почтовой улице. Сам Корьков был уроженцем Калужской области, который, отсидев три года на зоне за кражу, приехал за лучшей долей в Москву. Под патронажем Черкасова он сколотил себе банду из 31 (!) участника, костяк которой состоял из матерых рецидивистов. К примеру, один из бандитов по прозвищу Косой имел за плечами восемь (!) судимостей, Сиська – пять, Муха – четыре, Жора, Галка, Миха – по три.

Отметим, что все участники банды имели славянские корни, что весьма симптоматично для 60-х – преступность в столице в то время была в основном славянского происхождения, а вот десятилетие спустя эту кровь разбавят кавказцы, которые сыграют роль тех же евреев в организованной преступности США. Мы уже говорили о том, что в начале 30-х годов итальянец Лаки Лучано объединился с евреем Мейером Лански и вместе они свергли власть «усатых» – итальянских мафиози, которые придерживались патриархальных позиций и выступали как ярые националисты (они отвергали саму возможность объединения итальянцев с другими этническими группировками). Лучано и Лански поменяли вектор развития организованной преступности в США, вдохнув в нее новую жизнь. Отныне итальянцы стали отвечать за тактические действия, евреи – за стратегию, особенно в части финансовой составляющей. Та же ситуация произойдет и с советской оргпреступностью: славяне в ней будут играть роль итальянцев, грузины – евреев.

Символично, что именно в банде Корькова начала восходить звезда самого знаменитого славянского вора в законе новой формации Вячеслава Иванькова, известного как Япончик. Он родился 2 января 1940 года в Москве, и детство его было вполне типичным, если не считать того, что отец у него был репрессирован и парень, в сущности, рос без отца. В дворовой компании Иваньков всегда слыл заводилой и старался ни в чем не уступать не только своим сверстникам, но и тем, кто был старше его. В те годы в среде московских мальчишек было весьма распространено увлечение боксом, и Иваньков записался в одну из таких секций. Вскоре успехи на этом поприще позволили ему сдать норматив кандидата в мастера спорта и выступать как на городских, так и на республиканских соревнованиях. Однако в конце концов спорт не стал для Иванькова делом всей жизни.

В 18 лет он женился, и в этом браке у него появилось двое сыновей. А в середине 60-х он близко сошелся с Корьковым, которому весьма импонировали многие качества Иванькова, но в первую очередь – его смелость и незаурядный ум (большинство членов банды имели всего 4 – 5 классов образования). Именно Иванькову молва приписывает разработку и осуществление самых дерзких преступлений, совершенных бандой Монгола. К началу 70-х эта ОПГ сумела взять в оборот с десяток столичных теневиков и ни разу не прокололась, поскольку никто из ее жертв даже не подумал идти в милицию. Понимали: себе дороже.

Советский кинематограф не имел возможности отображать деяния подобного рода преступников, поскольку в таком случае пришлось бы констатировать, что в СССР существует организованная преступность (пускай даже в зачаточной своей форме), которая паразитирует на пороках советской системы – на деяниях разного рода темных личностей, ведущих преступный образ жизни. Поэтому героями советских криминальных (или милицейских) фильмов продолжали оставаться бандиты иной формации: мошенники, спекулянты, воры, грабители и т. д. Причем по-прежнему они рисовались в основном достаточно однотипно, чтобы производить отталкивающее впечатление как своим внешним видом, так и внутренним. Советское искусство, таким образом, продолжало педалировать мысль, что преступник – это изгой общества. Что, в общем-то, таковым и являлось. Во всяком случае, тогда, в 60-е.