Бригада «Революционная Монголия» - [3]
В штабном вагоне командиры склонились у приемника. Слова диктора тяжким грузом ложились на сердце.
«В целях обеспечения обороны города Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов фашизма Государственный Комитет Обороны постановил:
Ввести с 20 октября 1941 года в Москве и прилегающих к городу районах осадное положение…»
Танкисты напряженно ловили каждое слово. Каждый чувствовал огромную ответственность за судьбу своей Родины. В эшелонах, в вагонах возникали митинги, бойцы клялись защитить родную Москву.
И вот последний паровозный свисток: 112-я танковая дивизия двинулась в далекий путь на запад.
Потянулись забайкальские сопки, тайга, мосты, перекинувшиеся через бурные речки. Эшелоны иногда простаивали на полустанках.
Томясь от вынужденного безделья, танкисты выскакивали из теплушек, охапками таскали багряные ветки рябины.
Каждое утро с нетерпением ждали газет. С тревогой вчитывались в скупые строки официальных сообщений, в которых то и дело мелькали названия подмосковных поселков и городков, направлений — истринского, тульского.
2 ноября газеты опубликовали обращение защитников Ханко. На митингах и собраниях танкисты клялись сражаться с фашистами так же мужественно и стойко, как бьются с врагом героические защитники Ханко. В ответ на обращение танкисты направили защитникам Ханко письмо, подписанное представителями всех частей и подразделений.
«Ни шагу назад! Стоять насмерть! Будем беспощадно истреблять врага на нашей священной земле, драться до последней капли крови, отстоим Москву, не пропустим к древним стенам Кремля гитлеровских разбойников.
Мы клянемся матери-Родине, клянемся всему советскому народу, что будем биться с врагом не щадя сил своих и самой жизни. Клянемся отстоять Москву!»
Наконец позади остались Сибирь, рубеж Азии и Европы. Замедлился бег эшелонов, а танкисты рвались туда, где продолжалось сражение: по Волоколамскому шоссе еще лязгали отполированными траками гусениц вражеские танки, украшенные драконами, ягуарами и иными устрашающими символами.
Утром 4 ноября на перегоне Рязань — Москва эшелон штаба и управления дивизии обстреляли фашистские самолеты. Загорелся подбитый вагон — четверо ранены, двое убиты. Останавливаться нельзя, тела павших везли с собой.
7 ноября танкисты узнали о параде, состоявшемся на Красной площади. Эта весть произвела на бойцов огромное впечатление. Москва борется! Москва живет! Москва выстоит!
Вечером в тот же день закончилась разгрузка двух десятков эшелонов дивизии в районе Подольска. Части сосредоточились в Лопасне. Комдив Гетман и начальник политотдела Шалунов отбыли в штаб Западного фронта для доклада командующему фронтом генералу армии Георгию Константиновичу Жукову и члену Военного совета фронта Николаю Александровичу Булганину. Гетмана и Шалунова выслушали с большим вниманием. Жуков обрадовался:
— Очень, очень кстати. Вовремя. Полнокровная дивизия!
— Так точно, товарищ генерал! Шесть тысяч бойцов. Двести тридцать танков, орудий полковой артиллерии и противотанковых — сто стволов, два боекомплекта боеприпасов, продовольствия на десять суток.
— Отлично! Вы богатые, у вас больше половины танков, которыми располагает фронт.
— Танки танкам рознь, — негромко заметил Шалунов. — У нас немало легких — Т-26, БТ-7. Броня у них противопульная, машины эти предназначены главным образом для подавления пулеметных гнезд противника.
— Солома! — усмехнулся начальник политуправления фронта, дивизионный комиссар Лестев. — Горят, как свечи.
— Посмотрели бы вы на эти «свечи» на Хасане да Халхин-Голе! Танкисты японцам таких чертей всыпали, что самураи мчались без оглядки, бросали все, даже ботинки… Конечно, броня тонковата… Но мы приноровились, выработали свою тактику: стараемся не подставлять под огонь борта. Мы на этих «соломенных» еще дадим фашистам перцу! — горячился Гетман. — Мы это докажем в первом же бою!
Комдив охарактеризовал командиров частей и комиссаров. Когда назвал фамилию командира разведывательного батальона, командующий фронтом оживился:
— Какой Пальцев? Александр Васильевич? Я же с ним вместе служил. Это бесстрашный, опытный командир. Помнится, рассказывал мне, что остался круглым сиротой, когда шесть годков исполнилось. Беспризорничал, воспитывался в приюте, а когда вырос, увлекся цирком, стал артистом. Даже школу циркового искусства окончил!
Позже, в армии, сказалась привязанность к коням, стал кавалеристом, служил инструктором конного дела в моем полку. Лихой рубака! С коня пересел на танк, командовал разведывательным батальоном в 23-й танковой бригаде. Я сам вручал ему орден Ленина и медаль «XX лет РККА». Побольше бы таких командиров… Передайте ему мой сердечный привет.
Жуков расспросил Шалунова о работе политотдела, побарабанил пальцами по столу.
— А как комиссары? Свои Пожарские есть?
Комиссара Пожарского, героя хасанских боев, Жуков хорошо знал по Дальнему Востоку. Во время штурма сопки Заозерной Пожарский шел впереди атакующих и первым ворвался в траншею противника, водрузил знамя на вершине сопки и погиб как герой.
Переизданные в последнее время мемуары германских военачальников, восполнив многие пробелы в советской историографии, создали определенный перекос в общественном представлении о Второй мировой войне.Настало время уравновесить чаши весов. Это первая из серии книг, излагающих «советский» взгляд на события, о которых писали Манштейн, Гудериан, Меллентин, Типпельскирх.В известном смысле комиссара Н.Попеля можно считать «советским Меллентином». Оба прошли войну с первого и до последнего дня, оба воевали в танковых войсках и принимали участие в самых ярких и запоминающихся операциях своих армий.Перед читателем развернется картина крупнейшей танковой битвы 1941 года — приграничного сражения на Юго-Западном фронте в районе Дубно — Луцк — Броды.Знаете ли вы, что в действительности происходило летом-осенью 1941 года?Прочтите — и история Великой Отечественной войны больше никогда не будет казаться вам простой и однозначной.
Переизданные в последнее время мемуары германских военачальников, восполнив многие пробелы в советской историографии, создали определенный перекос в общественном представлении о Второй мировой войне. Настало время уравновесить чаши весов. Это первая из серии книг, излагающих «советский» взгляд на события, о которых писали Манштейн, Гудериан, Меллентин, Типпельскирх. В известном смысле комиссара Н. Попеля можно считать «советским Меллентином». Оба прошли войну с первого и до последнего дня, оба воевали в танковых воисках и принимали участие в самых ярких и запоминающихся операциях своих армий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.