Бретонские легенды - [59]

– Теперь иди к нему и скажи ему, что ты сестра его друга.

Та сделала все, как сказала ей мать. Мать-то ее и научила, как и что делать, для того они и бросили Энори в море, чтобы дочь кормилицы смогла выйти замуж за сына короля.

Принц расстроился, когда увидел, что невеста совсем не похожа на портрет. Дочь кормилицы была совсем не такая красивая, как Энори на портрете, да и как могло быть иначе?

Сын короля рассердился на своего друга и сказал ему:

– Ты обманщик! Да твоя сестра и в подметки не годится девушке на портрете! И нужно же тебе было так далеко ездить, чтобы так ранить мое сердце и так плохо поступить со мной, со мной, кто тебе ничего, кроме добра, не сделал? Ты был моим другом, а теперь ты будто мечом мне по сердцу полоснул, и на сердце у меня теперь тревога и горе.

А бретонец, когда увидел, что нет его сестры, был так ошеломлен, что даже и не слышал того, что принц ему говорил, потому и оправдываться не стал. Он только плакал и плакал, думая, что его сестра утонула.

Но сын короля все же сказал ему:

– Хоть ты мне и причинил столько боли, ты мой друг, и ты останешься со мной, а я женюсь-таки на твоей сестре, хоть она и уродливая. И пусть никто никогда не скажет, что я не умею держать данное мной слово. Могу сказать только, что не будем мы все больше счастливы, как раньше, пока ложь не отравила твои уста.

На этот раз молодой бретонец слышал все, что говорил ему принц, и снова не стал оправдываться: ему неудобно было сказать, что это не его сестра.

Так и ушли они все с пристани, и через некоторое время сыграли свадьбу, и вышла дочь кормилицы замуж за сына короля Ирландии. А тот тут же приказал отослать и мать и дочь в домик, который стоял на краю дальнего сада. И с самого дня свадьбы обе женщины его больше не видели.

И молодой принц, будто он и вовсе не был женат, стал, как и раньше, ходить куда ему вздумается. О жене он и не вспоминал, а его друг по-прежнему следовал за ним по пятам.

А бретонец не мог больше ничему радоваться, так же как и принц, которого он любил все меньше и меньше. Он с жалостью смотрел, как его друг потихоньку сохнет и худеет день ото дня. Теперь Эрри хотел только одного – уйти от людей и от мира.

К тому же он, сам не зная как, поранил ногу и мог ходить только на костылях. Силы уходили от него день ото дня, и, видя, что скоро, наверное, ему умирать придется, он сказал сыну короля:

– Я больше ни на что не смогу вам сгодиться. Самое лучшее, что я могу сделать, это уйти умирать туда, где Бог прикажет мне умереть. Если я найду безлюдное место, куда никто никогда не забредает, мне лучше всего будет уйти туда и там отдать Богу душу.

– Если вы так хотите, – отвечал молодой принц, преисполненный жалости, – если вам хочется удалиться от людей, за три лье отсюда есть лес, который принадлежит мне. Я не думаю, что кто-нибудь из людей пойдет туда и наткнется на вас. Там вы можете остаться жить в заброшенной часовне посреди леса, в ней можно укрыться от непогоды, и от диких зверей, и от всяких злых людей.

– Благодарю вас, принц, – ответил ему молодой бретонец, – за всю вашу доброту. Я пойду туда, куда вы мне сказали идти. Что ж, прощайте, ведь больше мы не увидимся!

– Может быть, и так, – отвечал молодой принц, которому все еще хотелось облегчить страдания любимого друга, – кроме Бога, никто не может знать, что с нами должно случиться.

Попрощавшись с принцем и поплакав, Эрри ушел и с большим трудом добрался до леса, о котором ему рассказал друг. За день он до этого леса добрался и, смертельно уставший от этого недолгого путешествия, тут же направился к старой заброшенной часовне и присел там на камень, рыдая от всего сердца и говоря так:

– Так же холоден этот камень, как холоден ко мне отныне весь мир. Умерли и мать, и отец, и сестра! И что я здесь делаю совсем один? Лучше бы мне умереть, и так уж мне не терпится отправиться к тем, кого я любил и кто любил меня.

И вот он с болью думал обо всем этом, когда услышал, что дверь часовни, которую он плохо запер изнутри, открылась одним движением, и в эту дверь вошла красивая, как солнце на рассвете, его сестра! Он испугался от неожиданности.

– Если ты – призрак моей сестры, – сказал Эрри, – который пришел за мной, чтобы сопроводить меня к умершим, милости прошу! Скорее дай мне смерть!

– Успокойся, братец, – сказала она, – я не призрак, я действительно твоя сестра из плоти и крови, такая, какой ты знал меня всегда. Я все еще жива, так что не бойся меня. Я слышала, как тебе плохо, и пришла сюда, чтобы вылечить тебя.

Молодой человек подошел, чтобы поцеловать сестру, которая стала еще краше, чем прежде. Он смешал ее слезы со своими, говоря ей:

– Откуда же ты пришла, сестрица дорогая?

– Послушай, – сказала она, – я все тебе расскажу, а пока что подойди ко мне, братец, я посмотрю, что же с тобой случилось.

И вот она достала из кармана двух морских улиток, красивых, будто серебряных, положила их на белую скатерть, которую принесла с собой, и, увидев рану брата, сказала ему:

– Теперь слушай меня. Я буду лечить тебя и расскажу, что со мной случилось с тех самых пор, когда мы с тобой рас стались.