Бретёр - [4]

Что было еще более отвратительно, так это то, что школа приучала к извращенному и противоестественному женскому господству, и это несмотря на то, что любая женщина изначально создана для преклонения перед мужчиной. В своем сердце она хочет быть рабыней, а тут должна командовать, а все, включая мальчиков, ей подчиняться.

Вот урок, ждать звонка еще сорок минут. Женщина, которая повелевает тобой это отведенное школьным уставом время, неряшливо одета, разжиревшая или очень худая, нависает над тобой, как скелет динозавра в зоологическом музее, ставит на твою парту массивный кулак.

– Где твоя домашняя работа и где твоя тетрадь? – категорично задает вопрос этот крокодил.

Тетради нет, вместо нее какой-то обглоданный листочек, изрисованный жуткими картинками – элементы гротескного порно и хоррора.

– Что это тут такое? – Ужаснувшись, она отбрасывает его в сторону.

Дрессировщица задает тебе вопрос, и, убедившись, что ты не знаешь, она ставит тебе «два». Наказать одного зверя, чтобы навести страху на остальных, – таковы методы.

Школьный конвейер за редким исключением производит людей двух сортов. Тупоголовые отличники – эти, как хорошо управляемые ослы, готовы выполнять любую работу, в них с детства заложен инстинкт подчинения. Вторая категория – будущие скользкие проходимцы и жулики, они навострились увиливать от работы и энергично водить за нос учителей.

Что касается образования, то весь этот мусор, понятное дело, не нужен, ось абсцисс и ось ординат – вся эта галиматья. Это все делается для того, чтобы детей чем-нибудь занять. Если бы дети во время уроков переставляли скамейки с места на место или лазили по деревьям – это принесло бы гораздо больше пользы.

Единственное оправдание школе – скопление молоденьких женских тел. Они, хоть и упакованные в однотипные костюмы, уже пышут свежей зрелостью – мама еще не научила их пользоваться всеми возможностями гигиены, делать свое туловище стерильным, как кусок мыла из хозяйственного магазина. Сидишь на задней парте, и все эти запахи сбиваются вместе, получается взрывная и сокрушительная вещь… Стоп! – подумал Бретёр. Вечно твои рассуждения скатываются в похоть со всеми вытекающими последствиями. Отставить!

Он вдруг вспомнил, как однажды задремал на уроке и представил такую картину. Он вообразил, что все вдруг встает с ног на голову и школа из воспитательного заведения превращается в чудовищный разнузданный балаган.

Когда звучит звонок, дети наваливаются на учителей, скручивают их и берут в заложники. Все парты переворачиваются, с грохотом падают полки с книгами. Школьницы, даже самые маленькие из них, кое-как наносят макияж, быстро срывают с себя одежду и устраивают на шкафах свои адские танцы. К этому времени кто-то из шустрых мальчиков уже успел поджечь пару автомобилей за окном, туда же летят учебники, карты и прочая школьная утварь.

Школа объявляется государством детей, а учителя становятся рабами. За малейшую провинность наступает телесное наказание или смертная казнь. Ученики делятся на несколько коммун и создают свои базы в разных концах здания, чтобы немного погодя начать беспощадную войну всех против всех…

На этом месте кто-то толкнул его в бок, и он очнулся.

5

Дома он открыл книгу «Дневник неудачника», он был классическим начинающим неудачником и начинал интересоваться глубиной этой темы. Погрузиться в книгу помешал телевизор. Перед ним мелькнули кадры задержания боевиков в лесной заснеженной глуши. Он было подумал, что это Чечня или Дагестан, но голос за кадром переубедил его.

«…задержан в глухой таежной деревне на Алтае. Именно оттуда по версии ФСБ писатель попытался организовать революционное вторжение в Казахстан…»

Первый кадр, показано крупным планом: мощный могучий лес, небольшой отряд войск спецназначения в полной амуниции крадется по заснеженной тропе по грудь в таежном снегу.

Кадр второй: среди снега и деревьев стоит бревенчатая изба, из нее по очереди выводят десяток ребят, руки за голову, кто в тренировочных штанах, кто в тельняшке.

Кадр третий: крепкий, жилистый, наполовину седой мужик с троцкистской бородкой, по виду командир отряда, большие замерзшие очки, спокойно смотрит вперед глазами человека-машины, терминатора.

«Следователи ФСБ объявили его одним из самых страшных террористов современности и выдвинули против него ряд тяжких обвинений: попытка свержения госстроя, государственный терроризм, попытка создания незаконного вооруженного бандформирования…»

Он взглянул на заднюю обложку книги и сделал потрясший его вывод, что автор – интеллигентный, профессорского вида тип с очками и тонкими запястьями – и человек-терминатор из новостей – одно и то же лицо.

Его звали Эдуард Лимонов.

Это не на шутку взбудоражило фантазию Бретёра, и он занялся выстраиванием логических цепочек. Получалось, что только неудачники с самого дна могут возвыситься так высоко, чтобы бросить вызов целому государству. Пасть на самое дно, чтобы воспарить.

Значит, становясь плохим и опускаясь вниз, он двигается в верном направлении.

Закрыв глаза, в сером тумане он увидел своих товарищей, лежащих с заломленными руками на полу, разбитую голову кассирши, грузчиков и ментов. Услышал крики. Их взяли, а ты улизнул… ты мог попытаться их отбить… Все равно он почувствовал прилив сил и гордости: он сделал пусть самый крохотный, но шаг в сторону силы из состояния покорности и трусости. Отныне он решил, нарушая любые запреты, двигаться по направлению к собственному страху, и чем мощнее страх, тем сильнее должна быть скорость.