Бремя Юртов - [19]

Элосса признала логичность его слов. Боль за разрушенный город, появление из космоса такой расы, как юрты, разрушило их мышление и воссоздало его по новому образцу. Каким образом юрты стали надменными? Они замкнулись в своем высокомерии и свою добровольную ссылку считали искуплением. Но дела их были бесплодными, не приносили пользы.

Допустим, что сначала они не могли жить в мире с раски, допустим, что действия машин совершенно изменило их, но с течением времени они могли завязать контакты, повернуть свои таланты на пользу раски, вместо того чтобы ревниво охранять их и пользоваться высшим сознанием для ненужного учения. Их гордое мученичество было ошибкой. Элосса впервые увидела жизнь юртов такой, какой она была, и скорбела, что жизнь эта не пошла по-другому пути.

— Все это так, — печально сказала она. — Мы осуждали вас, и вы вправе были осуждать нас. Наказание необходимо, но есть другие формы исправления ошибок. Выбрав такую эгоистичную форму, мы этим лишь утверждали происходящее. Как мы не видели это? — закончила она.

— А почему мы тоже не видели, что лежим в пыли из-за того, что позволили прошлому похоронить нас? — подхватил он. — Мы не нуждались в юртах, чтобы построить все заново. Однако не нашлось человека, который заложил бы первый камень в основание. Мы тоже замкнулись в своей гордости, мы, из Дома Филбура, все время оглядывались в прошлое и думали лишь о мести тем, кто скинул нас с нашего трона. Мы были слепы и шли ощупью.

— А мы были слепы и даже не шли ощупью, — поддержала Элосса. — Да, у нас есть таланты, но мы мало пользуемся ими. Что могло бы вырасти здесь, если бы мы свободно пустили их ради дела жизни? — Она как бы проснулась от наркотического сна, в котором находилась все время, и стала понимать, какие возможности лежат впереди. Но она была одна, а против нее стояла сила традиций и обычаев, и эту стену она и надеяться не могла сломать. И она растерялась, видя, что прозрение ляжет на них еще большим грузом.

— Куда мы пойдем и что будем делать?

— Это вопрос для нас обоих, — сказал он. Напряжение ушло из его тела. — Слепой не всегда приветствует зрячего, столкнувшись с ним. Они должны и будут бояться друг друга. А страх рождает злобу и недоверие. Пропасть между нами слишком велика.

— И через нее никогда не будет моста? — В ней было ощущение, похожее на то, какое было, когда она видела прощание со звездами. Неужели она будет всегда в плену своей неправильно понятой ответственности?

— Я думаю, будет, когда юрт и раски встретятся и поговорят, выбросив из сердца и разума прошлое.

— Как мы здесь?

Стэнс кивнул.

— Как мы здесь.

— Если я вернусь в свой клан, — медленно произнесла она, — и расскажу, что случилось, я не уверена, что меня выслушают с открытым сознанием. Здесь есть иллюзии. Мы оба имели с ними дело, оба пострадали от них. Те, кто выполнял Паломничество до меня, наверняка тоже встречались с ними и теперь скажут, что я пострадала от более искусной и опасной иллюзии, — она была честна не только по отношению к Стэнсу, но и к себе. — И думаю, что именно так и скажут, по крайней мере те, кто совершал Паломничество и знает природу этого места.

— А если я вернусь к своему народу и предложу объединиться с юртами — меня убьют, — он говорил правду, Элосса в этом не сомневалась.

— Но если я вернусь и не поделюсь тем, что узнала, — продолжала Элосса, — я изменю самой себе, своей лучшей части, потому что стану лгать, боясь правды. Мы не можем лгать и оставаться юртами — это вторая часть бремени, наложенная на нас высшим сознанием.

— А если я вернусь и буду убит за то, что скажу правду, — он слабо улыбнулся, — какая от этого польза моему народу? Итак, похоже, что мы должны стать лжецами помимо своей волн, леди Элосса. А если ты и в самом деле не можешь лгать, то тебе предстоит даже худшее.

— Здесь есть горы, — сказала Элосса, — и я могу жить одна. Я ведь юрт, мы не приучены спать на мягком и есть много. Кто знает будущее? Еще кто-нибудь придет сюда в Паломничество и увидит так же ясно, как я. Пусть таких будет горсточка — из маленького семечка вырастают большие деревья.

— Тебе вовсе не обязательно быть одной. Наше просветление еще слишком юное. Может быть, стоит подумать о путях и средствах, которые покажут нам, что мы можем делать? Это лучше, чем оставаться в постоянном изгнании. Я знаю, что юрты предпочитают жить в стороне от всего. И ты все еще держишься за это, леди Элосса?

Он обратился к ней, как высокородный раски обращается к ровне. Она удивленно посмотрела на него, когда он протянул ей руку. Этим он предлагал ей перечеркнуть все, чему ее учили всю жизнь. Но не это ли учение наложило оковы на нее и на весь ее род? Не лучше ли разрушить их?

— Я не держусь за то, что может направить мой мозг по фальшивому пути, — ответила она и медленно протянула свою руку, борясь с отвращением, потому что ее плоть должна была коснуться чуждой плоти. Но ей предстояло со многим бороться и многое узнать. Наступало новое время.

Глава 9

Ветер выл и стонал вокруг последних остатков Кал-Хат-Тана, поднимал песок и наращивал холмы, которые и так уже почти скрыли от неба мертвый корабль. Хотя Элосса, живя в суровых высотах, хорошо была знакома с дыханием зимы, она вздрогнула, спустившись по трапу вниз. Ее тревожил не только этот холодный ветер, но и холод внутренний. Она пришла сюда по обычаю своего народа, чтобы открыть тайну юртов, и твердо сделала выбор. Узнав о сущности бремени, наложенного смертью на ее род, она сознательно решила не следовать установленному веками правилу — вернуться в свой клан, — а попытаться думать по-новому, найти «золотую» середину, где юрты и раски будут когда-нибудь жить в мире и согласии, а прошлое будет похоронено с Кал-Хат-Таном и кораблем.